Варфоломеевские ночи
Шрифт:
Владимир Ильич ругался матом, кричал, он готов был всех расстрелять. Он шлепал себя ладонями о коленям, открывал карманы в поисках пистолета, атакуя собственную лысину, лысина отдавала звон и больше ничего.
– Почему до сих пор дворец не взят, почему нет стрельбы?! Матросы перепили, орудия на Авроре не работают, взятие Зимнего срывается. Это предательство. Всем вам придется ответить, Бронштейну в первую очередь и тебе, Янкель, тоже. Предатели! Кобу надо расстрелять, он агент международного империализма.
– Владимир Ильич...
– Что,
– Время не подошло, Владимир Ильич, - спокойно ответил Троцкий только что вбежавший в подвал.
– Наплевать на время. Я сам - время, ты понимаешь это, Лейба...а...а ?
– Матросы обещали дать залп в два часа ночи. Они сейчас заняты опустошением последней бутыли водки, не тревожься, Володя.
– Расстрелять матросов всех до одного,- кричал Ленин и у него впервые пошла пена изо рта.
– Успокойся, я тебя умоляю, - спокойно произнес Бронштейн.
И вдруг раздался, прогремел первый залп крейсера "Аврора". Это был холостой выстрел, тем не менее, где-то наверху стекла в оконных рамах, зазвенели. Пьяные матросы, допив последнюю бутылку, пальнули на десять минут позже. Ленин затрясся весь, обнял Лейбу и попытался засунуть лысину под пиджак.
– Я боюсь, Лейба! накрой меня своим телом, Лейба. Во имя мировой революции. Сейчас пальнут по нам.
– Ложись на спину, - приказал Бронштейн.
Ленин тут же прилег.
– Э, штаны мокрые, - произнес Лейба и поморщился.
– А, вонь-то какая! Ты, что еще и обгадился, вождь мировой революции? Янкель, ищи ванную. Вождя надо искупать и белье новое, и костюм не мешало бы.
Лейбе надо было уйти, посмотреть, что творится на безлюдных улицах Петрограда. В два часа ночи народ уже спал и видел кошмарные сны. Ленин поджал ноги к подбородку....
– Ложись на меня, Не уходи, Лейба, умоляю. На любые уступки согласен. Москва будет переименована в город Троцкий.
– Да? тогда другое дело. У меня такая просьба. Сейчас выпустят уголовников, разреши мне порезать бесхвостых обезьян, богатых, разумеется. Надо проверить как моя теория насчет русской пустыни, применима ли она на практике? Я разрешу уголовным элементам, их тоже следует отнести к пролетариату, убивать и грабить. Тем более, что нам нужно жилье. Что это наши братья из Германии и других стран Европы ночуют где попало, в том числе и на скамейках вокзалов? Нам и квартиры надо освобождать. Даже не все члены Политбюро хорошо устроены с жильем. И пролетариат надо заселять, не сидеть же нам в пустом городе. А буржуазия нам не нужна, сам знаешь.
– Режь всех капиталистов вместе с женами, детьми, стариками, родственниками. Пусть никого не оставляют в живых, зачем нам балласт истории. Кошек, собак, всякую декоративную птицу. Город должен быть чист. Пустующие дома надо заселить пролетариатом и всякими там гопниками. Надо начинать новую жизнь. Ты только не уходи, ой, у меня ребра трещат.
– Спасибо, - сказал
– Спасибо, это буржуазное слово, надо что-то новое, - предложил Ильич и стал тужиться, чтобы еще раз стрельнуть, теперь уже по приговоренным к смерти жителям Петрограда. Когда ванная была готова, Ленина погрузили отмокать, а Троцкий сказал:
– Часа через два вернусь!
Ленин вылупился чистый, пахучий в новом белье и новом костюме, но все никак не мог успокоиться. Прошло уже два с половиной часа, а Бронштейна нет, и Янкель куда-то подевался.
Тут появился Янкель, почесывая бородку, с улыбкой: рот до ушей.
– Ну, совсем другое дело. Вождь революции должен хорошо выглядеть. Гражданка Феофанова, вы свободны...
– Не обгадьтесь больше, вождь народов, - сказала она и стала выкладывать содержимое из сумки.
– А женское платье, где женское платье, не забудьте оставить, это архи важно. Янкель, почему такая тишина, ты не знаешь? Мы победили или нас победили?
– Мы. Шестьдесят процентов мы. Тишина свидетельствует, что противник сдался. Подождем Лейбу с пол часика он нам подтвердит.
– Да зд...гаствует социалистическая ...еволюция!
***
После холостого выстрела в сторону Зимнего, который охранялся девушками( сбежавшими) и юнкерами, АнтоновОвсеенко с одиннадцатью вооруженными солдатами, проникли во Дворец фактически через черный ход, долго блуждали по не освещенным помещениям и случайно оказались у Гранатовой палаты, где заседали министры Временного правительства. По существу это были старики, у них все время дрожали, руки, прилипали языки к небу; стоило войти в палату вооруженным людям, как они тут же подняли руки кверху. Их выпроводили, и отправили в Петропавловскую крепость и закрыли на все запоры.
Все ждали пули в грудь, а тут такая милость от тех, кто еще вчера находился у них в услужении.
Знацца, они, эти старики, от коих уже пахнет нафталином и мочой, поступают в твое распоряжение, Мозуркинс, глядикось, шоб не разбежались в разные стороны, сказал Антонов Овсеенко.
Вернувшись в пустующий дворец, слуги народа бросились резать патреты штыками и набивать карманы, и даже рюкзаки золотыми украшениями.
Вот собственно и весь штурм Зимнего дворца. Охрана Зимнего не оказала ни малейшего сопротивления.
Лживая коммунистическая пропаганда раздула этот пузырь, который лопнул только после развала и роспуска КПСС. В молодости мы привыкли к тому, что "штурм Зимнего" это величайшее событие в мировой истории. А оказывается, штурма-то никакого не было. Был захват, выживших из ума стариков, министров правительства Керенского. А сам Керенский спокойно покинул утопающую в крови Россию на американском джипе отсыпаться в посольстве, а затем уехал в США.
Пьяные солдаты и матросы бросились в палаты, где лежали раненые солдаты с забинтованными лицами. С них срывали бинты, чтобы удостовериться, что это раненые солдаты русской армии, воевавшие на Германском фронте.