Вариант дракона
Шрифт:
В общем, прокуратуре в делах «Сибнефти» (и вокруг нее) предстоит еще разбираться и разбираться.
Скандал вокруг «Бэнк оф Нью-Йорк» затронул некие пласты, находящиеся от этого банка далеко.
В Штаты была отправлена специальная группа во главе с заместителем директора ФСБ Ивановым, от прокуратуры в группу входил Минаев; цель поездки — познакомиться с материалами, что там имелись, может быть, даже что-то привезти домой. Но группа вернулась ни с чем — материалы она не получила. Американцы перестали доверять нам. У них не было никакой уверенности в том, что
Но вернемся к моей поездке в США, по приглашению конгресса — поездке, которая должна была быть, но, к сожалению, не состоялась. Хотя я начал готовиться к ней тщательно. Парламентские слушания в США — это авторитетное политическое событие. Человек, выступающий в конгрессе, незамедлительно берется под его защиту. Слушания освещают средства массовой информации не только США, но и многих стран мира. Поездка, естественно, оплачивалась конгрессом. И тема была злободневная: «Роль финансовой системы США в отмывании российских денег».
Но когда я начал готовиться к поездке, то понял — она будет все больше и больше принимать политическую окраску. Более того, ее могут использовать в своих предвыборных целях республиканцы — чтобы торпедировать политику администрации Клинтона. В частности, в отношении России. А демократы США своей помощью вольно или невольно обеспечивали стабильность в России.
Это первый аспект. Второй: мне предлагали дать официальные показания в конгрессе. Я подумал о том, что эти показания потом могут быть где-то использованы, а под эти показания запросто могли бы сократить финансовые потоки МВФ в нашу страну и вообще принять решения, ущемляющие интересы России. Плюс ко всему надо было сказать правду: Кремль коррумпирован.
Одно дело, когда это заявляют разные газеты и дикторы на телевидении, и совсем другое — Генеральный прокурор России. Мне было стыдно за свою страну, за то, что за рубежом родилось некое неверие в способность России самостоятельно решить проблемы коррупции и вообще преступности. А ведь всем известно — было бы желание государства…
И последнее: мои недруги постарались бы использовать эту поездку против меня.
После долгих раздумий я написал письмо Джейму Личу, где поблагодарил за приглашение, сказал, что солидарен с теми, кто занят сложнейшим расследованием коррупционных процессов в России, и в Штаты не поехал. Хотя хорошо понимал — там меня ожидает успех, ожидает поддержка, которая мне так нужна, — но не поехал…
Одна из сюжетных линий Рашенгейта была тесно связана с фигурой Генерального прокурора России. Моя ситуация использовалась в Рашенгейте очень активно.
Я понимал, что не могу уклоняться от ответов на некие острые вопросы обязан, просто обязан формулировать свою точку зрения. Более того, после всякого громкого залпа по Кремлю корреспонденты разных газет бежали ко мне за комментариями. Комментарии эти сидели у Кремля в печенках, и я уверен, что стали причиной проведения у меня обысков.
Обыски были некой акцией устрашения.
Конечно же, иностранные корреспонденты,
Что же касается обысков, то произошло все довольно буднично, хотя некий холодок в душе сохранился до сих пор. Мне позвонил следователь Паршиков:
— Юрий Ильич, мы хотим произвести у вас выемку документов, в частности изъять удостоверение Егиазаряна.
…В свое время для меня это оказалось новостью: банкиру Егиазаряну я никаких удостоверений не давал.
— Что за удостоверение? — спросил я, когда узнал о нем (это было раньше, когда я еще не покидал свой кабинет).
— Удостоверение советника Генеральной прокуратуры.
Я позвонил начальнику управления кадров Поляковой:
— Первый раз слышу о таком удостоверении. Дайте команду на вахту пусть изымут!
Оказывается, у Егиазаряна действительно имелось «внештатное» удостоверение, его вскоре у него изъяли. Подписал удостоверение заместитель Генерального прокурора Колмогоров, подпись была подлинная, когда же стали Колмогорова спрашивать об этом, он сказал, что вообще такого не помнит, все-таки пять лет прошло с момента выдачи…
Я прекратил разбирательство — подпись-то подлинная, — и положил удостоверение в сейф. Там оно где-то и валялось, пылилось среди бумаг.
Тем временем прошло несколько моих интервью — о «семье», о счетах, о трех кредитных карточках, с которых, как выяснилось, было снято несколько десятков тысяч долларов, и «группа обыска» появилась у меня.
Обыски прошли в сентябре, прошли вполне корректно, у меня никаких замечаний не вызвали, но на Западе это восприняли как форму давления на Генерального прокурора, борющегося с коррупцией.
А западные правоохранительные органы уже вовсю работали по семье президента. Отыскали собственность БАБа на Лазурном берегу, в местечке Ла Гарус, об этом было сообщено во влиятельной швейцарской газете «ТАН».
Вилла эта была куплена очень дешево при участии Инвестиционного общества французской недвижимости — за 55 тысяч франков. Одна только земля под виллой стоит дороже, гораздо дороже: когда же стали искать Инвестиционное общество французской недвижимости, то оказалось, что адрес у фирмы ложный… Есть предположение, что вилла эта была куплена на деньги «Сибнефти».
Был раскручен и «сюжет» с домиком в Баварии, в местечке Гармиш-Партенкирхен, где несколько раз была засечена Татьяна Дьяченко, делавшая заказы на обои, мебель и тому подобное. Вылетала она туда вместе с Абрамовичем, это было отмечено в аэропорту Шереметьево.
У Люси Эдвардс и Натальи Гурфинкель-Когаловской были произведены обыски и им предъявили обвинения. Обвинения были предъявлены также Питеру Берлину и Светлане Кудрявцевой — еще одной нашей соотечественнице, служащей восточноевропейского филиала «Бэнк оф Нью-Йорк».