Вариант "Новгород-1470"

Городков Станислав Евгеньевич

Дан отвел взгляд от камня и посмотрел на своих «янычар»: широкого, именно широкого, очень сильного физически, Клевца; рослого, почти с Дана, альбиноса Каупо; жилистого, неторопливого, с цепким взглядом охотника, Лариона; мощного, плечистого, чуть-чуть ниже Каупо, волосато-огненно-рыжего Рудого; столь же рослого и мощного, придерживающего руку, Сашко; еще двух новгородцев — удивительно гибкого, ясноглазого, любимца девушек Олуча и носатого, даже повыше Дана, оглоблю Носа, а еще спокойного, уравновешенного ладожанина Хотева; быстрого на ногу, получудина-полуславянина Гюргея и тонкого, как Олуч, больше похожего на девушку Яниса. На вид все, за исключением бывшего охотника Лариона, ровесники Дана… Однако, на деле…

— Янис и Олуч в дозор! — произнес Дан, выбрав двух, наиболее ровно дышавших, как ему показалось, «бойцов». И добавил: — Остальным привал. Перекусить и справить свои дела!

Дан проследил, чтобы после команды «вольно», его «спецназовцы», моментально расползшиеся по полянке, устраиваясь на траве, подкладывали под себя толстые, простеганные, предназначенные для

ношения под доспехами — для смягчения сабельных, копейных и прочих ударов, кафтаны. Он старался отучить «бойцов» ложиться просто на землю. Воины, выходящие из строя из-за того, что лежали на голой земле и застудили себе грудь или спину Дану были не нужны… Кстати, эти кафтаны сейчас, «на марше», пока тепло, носили, в основном, накрутив на пояс под маскировочными накидками — которые, вообще, редко снимали — и надевали их лишь перед самым боем… Да, а еще каждый человек в отряде, помимо упомянутых кафтана и пятнистой матерчатой маскировки, носил рюкзак, плотный, кожаный, с жесткой основой… Личной, так сказать, разработки Дана. Защищенный от воды и разделенный на 2 части, чтобы тяжесть более равномерно ложилась на спину. Естественно, с лямками на плечи и завязками на груди — так рюкзак не бултыхался туда-сюда по спине, а лежал ровно и не мешал двигаться. В рюкзаке обычно хранилась необходимая воину в походе, если он передвигается пешком и не рассчитывает на телегу в обозе, амуниция — панцирь составной, из нескольких цельных каленных железных пластин, по типу готических немецких и итальянских панцирей — ужасно дорогая штука; такой же шлем — помесь рыцарского салада с шляпой-шапелье; и металлические, тоже каленные наплечники и наручи. Вся броня была черненная, чтобы не выдавать блеском металла своих владельцев… Ну, и, кроме того, хранилась в рюкзаке-мешке разная жизненно необходимая воинская мелочь — тетива запасная для арбалета, запасные «рога» для него же, точило-оселок, толстая шапка-подшлемник, больше похожая на шлем танкиста из будущего, железная игла с нитками и дратвой, ложка деревянная, соль, огниво и так далее. А поверх мешка-рюкзака, на спину еще пристраивался круглый металлический щит, диаметром около полуметра, называемый в немецкой, французской и прочих землях «рондаш». И последнее — каждый «боец» Дана, помимо личного оружия, имел в своем распоряжении небольшой топорик, парочку кинжалов, два арбалета конструкции Дана и два колчана с болтами, которые — болты — берег и, после каждой удачной засады, старательно выковыривал из тел мертвых, а затем чистил. А также вытаскивал их, болты, застрявшие во вражеских доспехах, щитах и искал улетевшие невесть куда. Общий вес носимого на себе снаряжения у «диверсантов» Дана достигал 20–22 килограмм, не считая «сухпайка» и кожаной фляги с водой — Дану привычнее было мерять все в килограммах и километрах-метрах, а не в новгородских иже древнерусских золотниках, пудах и локтях с пядями… Короче, никто, ведь, и не утверждал, что война — это легкая прогулка. Для того и отбирал Дан в свой отряд людей выносливых, без лишних комплексов и способных на многое…

Дан заметил, что расположились его люди, все же, подальше от каменного идола — в отличие от него, у них вера в способность истукана напакостить им была довольно сильной, намного сильней, чем у Дана, явившегося в «мрачное средневековье» из 21 века.

— Ну, и бог с ним, — подумал Дан. И позвал: — Сашко, подойди ко мне!

Глава 8

Рука у Сашко, похоже, была целой, только опухла здорово. Точнее Дан не мог определить, знахарей или ведунов в отряде не было. Оказать первую помощь могли почти все, однако с серьезным ранением нужно было искать настоящего знахаря. Это упущение Дан уже обозначил для себя, надеясь устранить его в будущем. А пока — у Сашко был налицо сильный ушиб кости, да и мякоти руки тоже. По идее, через пару-тройку дней, принимая во внимание настоящую еду, а не набор из химических элементов, типа — Е-195, натрий глюкомата и прочее — как в 21 веке, плюс учитывая экологически незамутненный «середневековый» воздух и воду без примесей ядовитых промышленных стоков, опухоль у Сашко должна была пойти на спад. А там и на полное восстановление всех функций руки. Единственное — на некоторое время Сашко «выпадал из обоймы» полноценных воинов. Ибо пользоваться арбалетом, основным оружие в отряде Дана, имея дееспособной только одну руку, довольно проблематично.

Полянку покинули ближе к полудню. Небо потихоньку очищалось от серой пелены, и, кое-где, уже и солнышко выглядывало из-за облаков. Хмурое, сочащееся влагой утро давно закончилось, но лес, плохо освещаемый солнцем, пока еще был мрачен и неприветлив. Однако, чем дальше, тем больше Ярило-Хорс разукрашивал день. А, если лучи проклюнувшегося солнца попадали на глаза, приходилось уже и жмуриться.

По расчетам Дана, они скоро должны были выйти к еще одной лесной дороге. Более широкой и чаще используемой. И с несколькими селами, расположенными вдоль нее. Двигаясь параллельно дороге, Дан рассчитывал оказаться в зоне, где уже действовали, должна была действовать, парочка нанятых Новгородом отрядов чуди и карелов… Готовя «акцию» в тверском княжестве, Дан с согласия и при материальной поддержке, де-факто управляющей Новгородом боярыни Марфы Семеновны Борецкой, наготовил из бересты кучу географических карт. Подобий карт. На картах — спасибо новгородским торговым людям и рабочим артелям с территории тверского княжества — более-менее точно была нарисована вся тверская земля, а также примыкающая к ней пограничная новгородская территория. Как объяснил Дан боярыне Борецкой, нельзя оставлять на волю

случая действия «разбойничьих» наемных отрядов или иначе — любая случайность должна быть хорошо организована. Посему, ориентируясь на имеющиеся в тверском княжестве города — в общем-то, мелкие и незначительные — и на наличие населенных пунктов вокруг них, поскольку, естественно, вокруг любого города всегда есть населенные пункты, все тверское княжество было поделено на отдельные зоны-участки. Каждому отряду наемников, их предводителям — Дану, на будущее, необходимо было, чтобы вожди наемников лично знали его в лицо — Дан собственноручно выдал берестяную карту с подробным указанием-описанием одного такого участка. Того, где отряду предстояло «работать». И, если «участок» граничил с новгородской территорией, то и с описанием прилегающей зоны Новгорода. Но, при этом, жестко предупредил наемников, что описание новгородской территории дается им для того, чтобы они, не дай бог, не перепутали тверскую и новгородскую землю и не начали грабить на дорогах Новгорода.

— Ибо, — без обиняков добавил он, — в подобном случае, вы будете считаться врагами Господина Великого Новгорода со всеми вытекающими отсюда последствиями… — И расписал подробно им эти последствия — отсутствие «коридора» для возвращения домой через территорию Новгорода, прекращение, очень вероятного в дальнейшем и взаимовыгодного, сотрудничества с Новгородом, разорение переваара-селения вождя «нашкодившего» отряда и охота за самим вождем с выплатой награды за его голову. Последний пункт впечатлил наемников больше всего, тем паче, что охоту за вождем и награду за его голову, Дан обещал лично каждому предводителю.

Такая, столь суровая позиция Новгорода в подобном вопросе, заставила многих вождей наемников задуматься. К тому же Дан заставил их еще и поклясться своими богами, что они, вожди, не нарушат границы республики. Ведь, на картах были показаны не только участки для действий отрядов, но и пути прохода к ним через новгородскую землю. Естественно, минуя сам Новгород — дабы не создавать лишнее столпотворение в городе и не плодить излишние слухи, до которых всегда охочи разные иностранные купцы-послы, а, тем паче, шпионы, тверские и московские. Кстати, встречался с вождями наемных отрядов Дан также ни в Новгороде, а в большом селе Плашкове, что в 24 км от Новгорода и из-за той же причины — наличия в городе на Волхове многих очень любопытных глаз. Разумеется, Дан был далек от мысли, что наемники будут «орудовать» только на отведенном им участке, но он рассчитывал, что они, хотя бы вначале, предпочтут грабить там, где будут лучше ориентироваться на местности… а не там, где ничего не известно. Дан полагал, что эффект от такой деятельности наемников, и для Новгорода — положительный и для Тверского княжества — отрицательный, будет гораздо большим. Ведь, все или почти все дороги на тверской земле будут перекрыты, парализуя жизнь всего княжества, а не отдельной его части…

Лес все больше превращался из хвойного в смешанный, березовый и осиновый. Под ногами уже не шуршали еловые и сосновые иголки, не катались упавшие шишки. Трава, густая и зеленая, покрывала землю. И то тут, то там виднелись заросли папоротников. А еще, вместо непролазного, щетинистого ельника появился штырь-кустарник, наглый и цепляющихся за все — за штаны-портки, за поршни-обувь, оружие, а при случае и за мешок-рюкзак. Скоро по лесу разнеслось громкое пение: — Гипп-гипп-гипп! Кле-кле-кле! — мелкой, похожей на воробья птицы, в 21 веке известной, как клест еловый. Идущий спереди подавал сигнал — «Внимание!», требуя удвоенной осторожности.

Дан, находившийся, примерно, в середине отряда, скользнул вперед. Метров через 30 он увидел стоявшего за стволом массивной березы Хотева, одного из лучших следопытов отряда. Немного сбоку, прикрытый кустами лещины, прятался еще кто-то, но Дан не мог понять кто. Мешал накинутый на голову этого «кто-то» капюшон… Хотев, скорее догадавшись, чем услышав, что сзади кто-то подходит, кто-то из своих, не оборачиваясь, поднял руку — еще раз предупреждая об осторожности. Дан остановился и прижался к стволу высохшей, толи от мороза зимой, толи от чего другого, молоденькой осины. Сзади слегка треснуло. Дан не посчитал нужным реагировать, и рядом возник разгоряченный Рудый, а затем Клевец и двигавшийся в арьергарде Ларион. Значит, неподалеку уже притаились и остальные «янычары».

Негромко шумел лес, вдалеке переговаривались птицы и, вроде, даже лягушки где-то квакали… Где-то, на пределе слышимости.

— Значит, в той стороне озеро или болото, — автоматически отметил Дан.

В просвет между деревьями был виден кусочек дороги, той самой, к которой они должны были выйти. Однако на дороге находились люди. Не крестьяне, то есть не местные лапотники-крестьяне, ибо одеты были иначе, и все оружны. И на охрану купцов не похожие… Те, как правило, кольчужные и одеты немного по-другому. Напрашивался вывод — это, вероятно, представители одного из нанятых Новгородом отрядов чуди, карелов или других каких финнов… Правда, с таким же успехом это могли быть и местные бандиты — Дан особо не обольщался в этом плане, в средние века и без специально приглашенных бандитов хватало любителей «халявы». Время было такое.

Дан скользнул к Хотеву. Ижорец подвинулся, давая Дану укрыться за деревом.

— Не очень понятно кто это, — прошептал Хотев, будто читая мысли Дана. — Ближе надо подобраться.

— Сколько их? — спросил Дан, смотря на людей на дороге.

— Только на дороге с пять десятков, — тут же отозвался ижорец, — но мыслю, должны еще быть. Не могу объяснить.

Дан задумался: — Пять десятков для банды многовато… хотя все может быть. И до дороги метров 70… К тому же лес возле дороги корявый и подобраться близко весьма проблематично… Н-да, что делать..?