Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')
Шрифт:
Мужчина снял очки, удивленно посмотрел на барона. Капитан вздохнул, сделал шаг назад, и Лота увидела, что в руке у него не трость, а узкий стальной клинок. Русский ударил, ударил молниеносно, клинок вошел в грудь по самую рукоять. Капитан сжимал костяную ручку, и труп стоял перед ним, а капитан смотрел покойному гестаповцу в лицо. Все застыли, словно невидимый режиссер остановил кадр. Затем бестолково засуетились, но никто не решался тронуть русского, который продолжал смотреть на покойника.
– Отдайте это господину гауптштурмфюреру, - сказал
– В машину, - скомандовал Шлоссер, - а я останусь.
– Минуту...
– Скорин ногой повернул труп и сказал: - Теперь можно спать спокойно.
Он подсадил Лоту в машину, сел сам и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза.
Шлоссер отвез тело гестаповца Маггилю, затем поехал к Целлариусу, говорил с Берлином, вновь вернулся к Маггилю и снова к Целлариусу. Фрегатен-капитан неожиданно встал на сторону Шлоссера.
– Из-за чего скандал?
– весело говорил он.
– Убили унтер-офицера гестапо. Великое событие! Твой русский агент - настоящий мужчина. Сумел сделать стальной клинок, выследил свою жертву и прикончил прямо на глазах у изумленной публики. Говоришь, проткнул насквозь, как муху?
– Целлариус захохотал.
– Пять дней назад я сам осматривал его трость, - соврал Шлоссер, взглянул на хохочущего Целлариуса и улыбнулся.
– Молодец! Просто молодец! Как он сумел выследить!
– Целлариус снова рассмеялся.
– Познакомь меня с ним, Георг, я хочу посмотреть на твоего вундеркинда.
– Маггиль требует расследования.
– Господин гауптштурмфюрер? Какой принципиальный человек. Ай-ай!
– Целлариус снял телефонную трубку.
– Соедините меня со службой безопасности. Алло! Добрый день, гауптштурмфюрер...
– Целлариус рассмеялся и подмигнул Шлоссеру.
– Ладно, ладно, что вы хотите за своего дохлого унтера? Плачу по-королевски. Хотите получить голубую папку? Да, да, ту самую. Я всегда говорю серьезно. Можете приехать в любой момент. Да, барон у меня.
Шлоссер следил за разговором и никак не мог понять, почему фрегатен-капитан изменился. Новости из Берлина? Все разговоры о дружбе не стоят и пфеннига. Просто ветер с другой стороны?
– Что за голубая папка, Александр?
– спросил он, когда Целлариус закончил разговор.
– Не будь любопытным.
– Целлариус достал бутылку русской водки и рюмки.
– Сейчас прибудет великий муж, мы по русскому обычаю помянем покойника.
Через пять минут Маггиль вошел в кабинет, и Целлариус с шутливым поклоном протянул ему тоненькую голубую папку. Гауптштурмфюрер развязал тесемки, быстро просмотрев содержимое, захлопнул папку.
– Отлично, я улажу дело. Много свидетелей, но ничего.
– Маггиль хотел сохранить серьезный тон, но не выдержал и рассмеялся.
– Бедняга Вальтер. Господа, - он принял от Целлариуса рюмку водки, - раз вы так платите, то, может быть, вам нужен мой заместитель? Кстати, очень неприятный человек, пишет на меня доносы. Маггиль выпил, поднял руку в партийном
– Спешу, господа. Всегда рад видеть!
Целлариус подождал, пока не стихнут его грузные шаги, и покачал головой.
– Клинический идиот! Прости меня бог!
– Он перекрестился. Знаешь, что я ему всучил?
Шлоссер взял горсть маслин и пожал плечами.
– Дело, которое я по приказу Канариса завел на полковника Редлиха. Во-первых, оно может лопнуть. Я тебе не желаю зла, Георг, но ведь может случиться. Во-вторых, что за работа - арестовывать невинных немецких офицеров? В-третьих, неизвестно, как на арест и расстрел Редлиха посмотрят завтра.
Шлоссер молчал, а Целлариус, сделав паузу, закончил:
– Адмирал будет в восторге, что дело удалось спихнуть службе безопасности. А Кальтенбруннера хлебом не корми, дай разоблачить штабиста. Георг, представляешь сенсацию? В генеральном штабе разоблачен русский шпион!
Пока Шлоссер улаживал отношения со службой безопасности, Скорин и Лота сидели в гостиной. Скорин устроился в кресле у камина. Лота, сидя на диване, чуть в стороне, испуганно смотрела на него.
– Что вы наделали, капитан? А еще говорили, что не смельчак?
– Чтобы убить человека, смелость не нужна. С моей стороны это была скорее слабость.
– Скорин подхватил выпавший из камина уголек, прикурил от него, бросил в огонь.
– Лота, к сожалению, господа бога нет, нам, грешным, приходится брать в руки карающее оружие.
Вдалеке захлопали двери, раздались быстрые энергичные шаги, Шлоссер буквально ворвался в гостиную.
– Вы родились в рубашке, капитан!
– сказал он с порога.
– Идите вы к черту!
– спокойно ответил Скорин.
– Я только что спас вам жизнь.
– Шлоссер понял, что зря впал в напыщенный тон.
– Хватит об этом...
– Он взглядом указал Лоте на дверь, девушка встала, но Скорин взял ее за руку, усадил на место.
– Не вы спасли мне жизнь, а я сегодня защитил вашу честь, барон.
– Скорин кочергой поворошил угли, и они вновь занялись голубоватым огнем.
– Я устал от вашего фанатизма...
– Подайте в отставку.
– Лота, распорядитесь, чтобы нам подали кофе.
Скорин положил ладонь на руку девушки, и она беспомощно взглянула на Шлоссера.
– Человек с чистой совестью не боится свидетелей, - сказал Скорин.
– Палач-садист Вальтер и Георг фон Шлоссер - союзники. Блестящий союз!
– Лота почувствовала, что барон не простит ей присутствия при таком разговоре, высвободила руку и вышла. Скорин посмотрел ей вслед.
– Очаровательная девушка. Парадокс! Как при фашизме живут такие наивные люди? Если вы Лоту не защитите, барон, она может кончить жизнь в застенках гестапо.
– Скорин, хотя и обращался к Шлоссеру, но говорил таким тоном, словно был один.
– Я давно вам собирался сказать, зря вы мой арест поручили Маггилю. Зря, барон!
– В его голосе звучала явная угроза.
– Я человек злопамятный.