Вариант Юг
Шрифт:
Еще один верный пункт, но это уступка демократам, а монархисты и сторонники Единой-Неделимой на него за это озлятся.
Программа Лавра Георгиевича была прочитана, и я над ней думал долго. Чувствуется, что генерал за Отечество душой болеет. Вот только определиться не может, кто он, будущий диктатор, буревестник свободы или монархист. Всем хочет уступку сделать, а в итоге тем же самым большевикам ничего противопоставить не может. Его программа неплоха, но это только программа. А людей, которые ее в народ продвигают, нет.
Другое дело большевики, которые имеют Идею, ради которой готовы равнять с землей города, лить кровь и уничтожать всех, кто выступит против. Сейчас
По-хорошему, если бы я думал о собственном благополучии, перешел бы на сторону красных. Но моя жизнь лежит несколько в иной плоскости, и мой путь определен от рождения. Пока я всего лишь обычный подъесаул, который чувствует всю неправильность происходящих событий и понимает, что вскоре ожидает страну, но ничего не может изменить. Однако завтра я выберусь в мир, где вершатся большие дела, и получится ли у меня вернуться домой, не знаю.
Размышляя за жизнь, я заснул, а поутру, чуть только свет, мы с братом Яковом, заседлав коней и, взяв заводных, тронулись в путь. Сначала мы направимся в сторону Новопокровской. От нее прямиком повернем на север и выйдем к Егорлыкской. А там уже и до Новочеркасска недалеко.
Крым. Январь 1918 года.
Пробное наступление черноморцев на Дон провалилось. В Ростов-на-Дону были посланы две группы кораблей. Передовая: эсминцы «Гневный» и «Капитан Сакен», два тральщика и два сторожевых катера с двумя сотнями десантников. Следующая группа: эсминцы «Поспешный», «Пронзительный» и «Дерзкий», авиатранспорт «Румыния» и еще двести военных моряков.
Не теряя времени, революционные матросы при поддержке корабельной артиллерии и гидросамолетов высадились в Ростовском речном порту. После чего совместно с местными коммунарами атаковали контру. Бои продолжались несколько дней подряд, и город на Дону был очищен от корниловцев. Однако вскоре подошли свежие отряды белогвардейцев и казаки из Новочеркасска. Поэтому, оставшись практически без боеприпасов и, опасаясь, что лед перекроет путь к отступлению в Азовское море, черноморцы были вынуждены вернуться в Севастополь.
Возвращение экспедиционных сил Черноморского флота было воспринято всеми врагами революции, в том числе и крымскими самостийниками, которые активно готовились к атаке на Севастополь, как поражение большевиков. После чего они воспряли духом и перешли в наступление. Татарские эскадроны под командованием бывших царских офицеров, как правило, немцев, занимали один город на полуострове за другим и устанавливали в них власть Курултая. Однако черноморцы тоже не дремали, и готовились к обороне основной базы флота. Формировались новые партии десантников. Проводился набор в Красную Гвардию. Из Белгорода прибыли основные силы отряда Алексея Мокроусова. А в газетах появились воззвания Севастопольского ВРК:
«Товарищи матросы, солдаты и рабочие! Организуйтесь и вооружайтесь все до одного! В опасности Севастополь, и весь Крым! Нам грозит военная диктатура татар! Татарский народ, как и всякий народ, нам не враг. Но враги народа этого рисуют события в Севастополе в таком виде, чтобы натравить на нас коренных жителей Крыма. Они изображают севастопольских матросов разбойниками, угрожающими жизни и спокойствию всего полуострова. Наэлектризованные злостной агитацией темные неграмотные татары - эскадронцы ведут себя в Симферополе, в Ялте и других городах, как завоеватели.
Напряжение в Крыму нарастало, и все это на фоне межэтнических столкновений и взаимной ненависти. Русские, армяне и греки против татар. Каждая из сторон была готова применить оружие. И в начале января полуостров заполыхал огнем жарких схваток.
Началось все с Феодосии, где верные революции солдаты и железнодорожники под командованием бывшего прапорщика Федько выбили из города татарский эскадрон ротмистра фон Гримма. Но на следующий день к ротмистру подошли подкрепления и бои за город продолжились. После чего на помощь феодосийцам прибыли эсминцы «Керчь», «Пронзительный» и «Фидониси» с отрядом морской пехоты под командованием Алексея Мокроусова.
В это же время в Симферополе религиозные фанатики муфтия Челебиева захватили Народный Дом, символ местной власти, где избили нескольких чиновников. И это повлекло за собой возмущение рабочих и горожан, которые до сего момента сохраняли нейтралитет. Они обратились за помощью к флоту, и готовые к подобному развитию событий моряки, вдоль железной дороги начали наступление на Симферополь.
Андрея Ловчина и экипаж эсминца «Гаджибей» до поры до времени все это не касалось. Моряки жили своей привычной корабельной жизнью, с поправкой на то, что теперь над ними не было офицеров и унтеров, а единственный уцелевший «дракон» сидел у себя в каюте и старался из нее не высовываться. И так продолжалось до седьмого января. В этот день Ловчина и Зборовского вызвал к себе Пожаров и поставил перед ними боевую задачу. Необходимо подготовить эсминец к выходу в море и погрузить на борт десант под командованием матроса Андрющенко. А затем направиться в Ялту на помощь местным красногвардейцам, которые из последних сил удерживали порт.
Сказано и сделано. Матросы принялись за дело. Ранним утром девятого января «Гаджибей», хоть и с трудом, но покинул Севастополь. А вечером того же дня двести братишек Андрющенко, с двумя десятками матросов эсминца, которых возглавил Ловчин, высадились в Ялте. Здесь их встретили немногочисленные солдаты, поддерживающие большевиков, и начались бои за этот приморский город.
Первым делом черноморцы заняли подступы к порту, а затем вдоль моря совершили марш к Массандровским казармам и арестовали военного коменданта капитана Лукомского. Все прошло удачно, без стрельбы, а на следующий день несколькими отрядами началось продвижение вглубь города. И вот здесь-то пришлось повоевать. Так как против матросов выступили офицерские отряды «Штаба крымских войск» и два татарских эскадрона из Крымской кавалерийской бригады.
Встреча непримиримых противников произошла неожиданно для обеих сторон. Возглавлявший полсотни моряков Ловчин двигался с братишками по улице к центру Ялты. Вышел за перекресток, а навстречу офицерики строем к морю идут. С одной стороны пять десятков человек и с другой столько же. Кто кого?
– Полундра!
– не растерявшись, выкрикнул Ловчин.
– Бей гадов!
Правая рука матроса рванула клапан кобуры. Ладонь крепко сжала рукоять «нагана» и Андрей, не целясь, от живота, начал стрелять в ненавистных ему офицеров. Пистолет выпускал пулю за пулей, и пара человек со стонами упали на брусчатку мостовой. А потом предсмертные всхлипы были заглушены дружным ревом черноморцев: