Вариант Юг
Шрифт:
Я посмотрел на Ловягина, который сидел рядом, а тот, только кивнул и, молча, вышел из комнаты. Деловой человек, сказать нечего. Все ясно и понятно, а значит пришла пора работать.
Совещание с командованием Кавказского отдела окончено, и вскоре я был на телеграфе, вызвал Тихорецкую и приказал оставшимся на станции подразделениям моего отряда стягиваться к Романовскому. К вечеру приказание было выполнено, и я был готов выступить в поход, однако оставался бронепоезд, который осваивался новым смешанным экипажем и эшелоны с пехотой Кавказского отдела. Поэтому пришлось ждать полного сосредоточения всех сил, и я, расположившись в жилом вагоне бронепоезда, в десятый раз рассматривал
Настрой был нерабочий, мысли постоянно скатывались на иные темы. И в этот момент в вагон зашел Митрофан Петрович Богаевский, интеллигентный тридцатишестилетний мужчина в гражданском костюме, очками и ранней сединой в волосах. Когда я видел «Донского Баяна» на выступлении в Офицерском Собрании Новочеркасска, он выглядел гораздо свежей. Да седины в его волосах я тогда не заметил. А теперь он сильно изменился. Видимо, смерть Каледина, в самом деле, его сильно подкосила, да и скитания с семьей по зимним степным станицам, так же ничего хорошего принести не могли.
– Вы не заняты?
– спросил меня посланник Войскового Атамана.
– Нет.
– С вами можно поговорить?
– Разумеется, Митрофан Петрович, - я указал ему на привинченное к полу кресло напротив меня: - Присаживайтесь, сейчас чайку попьем и за жизнь поговорим, а то две недели уже бок о бок, а общения как такового нет.
– Вы ведь сторонитесь меня, Константин Георгиевич, - Богаевский посмотрел на карту, лежащую на столе между нами, а затем поймал мой взгляд и спросил: - Вы не верите мне, господин войсковой старшина?
Выдержав взгляд знаменитого донца, я ответил:
– Скажем так, не доверяю.
– А причина?
– Во-первых, Митрофан Петрович, вы демократ и интеллигент, а такие простые вояки как я никогда не доверяли таким гражданам. Вы красиво говорите, но какие за вами имеются конкретные дела, я не знаю. Законы, декреты и воззвания - для меня это все пустое. Кроме того, именно по вашему ходатайству в свое время был выпущен из тюрьмы изменник Голубов, а что он натворил, вы знаете.
– Да, знаю, - Богаевский тяжко вздохнул, - и за этот свой поступок, я себя до сих пор простить не могу. Однако же, поймите и меня, время смутное было, а Голубов в начале 1917-го так браво в Царицыне революционеров разгонял, что там до сих пор его имечко недоброе поминают.
– Ладно, Митрофан Петрович, сменим тему. Не Голубов, так какой-нибудь Миронов казаков к сотрудничеству с красными склонил бы. Лучше расскажите, что вы хотите от Кубанской Рады получить. Конечно, я это и так понимаю, но только в общих чертах.
– Хм, чего добиться? Вопрос и простой и сложный, одновременно, и начну я с самого начала, если вы не против.
– Нет, не против, время свободное пока еще есть.
– Тогда слушайте, Константин Георгиевич. В июле 1917-го, под председательством атамана Каледина в Новочеркасске было собрано совещание по вопросу противодействия Временному правительству Керенского. Донское правительство участвовало в полном составе, а кроме нас на нем присутствовали представители Кубани, калмыки во главе с князем Тундутовым, от Терека атаман Караулов и близкий к нему член правительства Ткачев, астраханские казаки и делегация горцев Кавказа. На этой конференции при полном единодушии всех участников было решено начать разработку положений о создании Юго-Восточного Союза, который мог бы до восстановления законной Российской власти стать островком спокойствия и мира в бушующем кровавом хаосе революции. Желание что-то сделать у всех было огромное. Однако, почему-то, вся эта затея
– Надо же, - удивился я, - не знал о таком.
– В том-то и дело. Вроде бы работа проделана большая и расходы финансовые были, а про это почти никто не знал. А сейчас, когда Дон поднялся против большевиков, с подачи Петра Николаевича Краснова, эта идея вновь кажется реальной, только называется по-другому, не Юго-Восточный Союз, а Доно-Кавказский.
– И в чем суть этого союза?
– Идея прежняя. Заключить тесный союз с Кубанским, Астраханским и Терским казачьими Войсками. Присоединить к нашим делам калмыков и горцев, а после этого нанести один мощный удар на Москву. Если каждый сам по себе, никто войну с большевиками не вытянет, а значит, необходимо объединение и общее руководство всеми войсками, промышленностью и ресурсами. Надеюсь, вы с этим не будете спорить, Константин Георгиевич?
– Нет, Митрофан Петрович, не буду и, даже более того, имею указание всячески вам помогать в переговорах. Однако, как это сделать, пока не знаю.
– Вы офицер, господин войсковой старшина, и ваше дело война, но я найду применение вашим талантам. А сам процесс переговоров с Кубанской Радой я представляю себе примерно так. Мы соединяемся с войсками добровольцев и кубанскими краевиками, и в сложившихся обстоятельствах ваш отряд будет составлять очень крупную часть всей армии. Следовательно, за кем сила, тот условия и ставит. За нами такая сила есть - это ваши казаки. Вы не против такой постановки вопроса?
– Нет.
– Тогда продолжу развивать мысль далее. Насколько я знаю из местных газет, которые выпускала Рада перед падением Екатеринодара, Кубань еще 8-го января объявила о своей независимости и вхождении в Россию на федеративных началах. Вы знаете об этом?
– Знаю.
– В таком случае, наверняка, представляете себе реакцию добровольцев и Корнилова на эту федеративную самостийность?
– Конечно. Они будут считать местное правительство предателями.
– Именно так. Как следствие, генералы постараются перехватить все ниточки управления Кубанью из рук Рады, в которой нет единого лидера. А после этого начнут уничтожение всех федеративников, краевиков и самостийников.
– Думаете, они пойдут на это?
– засомневался я.
– Уверен. Ведь своих бить, не с большевиками воевать. Это всегда легче. А потому белые генералы рано или поздно, но встанут на путь террора. Конечно же, если раньше их красные не прихлопнут.
– И что намерены в таком случае делать вы, Митрофан Петрович?
– Открыть кубанцам глаза на происходящее и объяснить, что только заодно с Доном они выживут, а добровольцы, которые все равно потерпят поражение, бросят их, как бросили Ростов и Новочеркасск. Вот и выходит, что Кубанской Раде нужен лидер, и я такого человека знаю. Это известный самостийник Мыкола Рябовол, который поддержит нас во всех наших начинаниях.
– Слышал о нем, - несколько скривился я, - и говорят, что есть за ним несколько темных историй.
– Говорят о многом, а верить надо делам.
– Тоже верно, - согласился я и спросил: - Вы хотите протолкнуть Рябовола на место председателя Рады?
– Именно так, протолкнуть и закрепить за ним это место.
– После такого корниловцы могут перейти к активным действиям.
– Могут, но есть ваш отряд, и есть войска Рады, которые возглавляет этот, как его, бывший военный летчик...