Вариант
Шрифт:
– Скоро конец, – весело проговорил Татищев. – Ну вот, смотрите, кончили мы то место, где хотите туннель делать вместо мостов.
– Уж вычертили? – удивился и обрадовался Кольцов.
– Да, надо же когда-нибудь кончать, – рассмеялся Татищев.
Кольцов растрогался и горячо пожимал руки Татищева и Стражинского. Он не утерпел, чтоб не прикинуть, как ляжет туннель. Мало-помалу все трое так увлеклись, что и не заметили, как пробило два часа.
Анна Валериевна напрасно несколько раз звала их пить чай.
Горничная каждый раз приносила
– Миленький мой, как ты опоздал, – сказала она, просыпаясь. – А где же Стражинский и Татищев?
– Спать пошли: два часа.
– Два часа? – переспросила Анна Валериевна и замолчала.
Ей стало досадно, что и этот вечер ушел от нее.
– Ты мне ни одного вечера не подарил с тех пор, как я здесь, – тихо проговорила она, и слезы обиды закапали из ее глаз.
Кольцов горячо обнял ее и начал утешать.
– Скоро, скоро уж конец. Тогда опять все вечера твои.
Он рассказал ей, какой сюрприз ему устроили его товарищи, как незаметно они увлеклись проектировкой и как опомнились, когда уже было два часа.
Бжезовский приехал к Кольцову в назначенное время и изъявил свое согласие на участие в подряде. Нужно было торопиться ехать на торги. Кольцов давал ему всякие инструкции.
– Главное, не набирайте большого штата. Если б даже мой вариант и не поспел к торгам, будет строиться все-таки он, а не прежний, поэтому не спешите набирать большую администрацию, так как теперешняя линия на сорок процентов дешевле прежней.
Бжезовский уехал. Окончил и Кольцов свои варианты.
– Что бы вы сказали, Павел Михайлович, если бы я вас командировал с проектами? – спросил он как-то у Татищева.
Татищев покраснел от удовольствия.
– Я с удовольствием, – ответил он.
– Стражинский наотрез отказался ехать в отпуск, а вы принимаете?
– Я с удовольствием, – повторил Татищев.
– А сумеете вы защищать нашу красавицу – новую линию?
– Она не нуждается в защите, – с несвойственной ему горячностью и уверенностью ответил Татищев.
– Очень рад, – ответил Кольцов. – Ваш ответ показывает убежденность, а когда человек убежден, он все сделает.
Татищев приехал в город за два дня до торгов.
Первым делом он явился к начальнику работ.
Его потребовали не в очередь.
В небольшом, скромно меблированном кабинете из угла в угол ходил лет пятидесяти главный инженер Елецкий, среднего роста, хорошо сложенный, с сохранившимися красивыми чертами лица.
Татищев вошел и поклонился.
– Здравствуйте, – медленно проговорил Елецкий, протягивая руку Татищеву. – Что скажете хорошенького?
– Вариант привез, –
Легкая улыбка сбежала с лица Елецкого. На лбу появились складки, и он раздраженным голосом переспросил:
– Вариант? Опять вариант? Да так же нельзя, господа!
Татищев потупился и не нашелся ничего ответить.
Елецкий несколько секунд постоял, сердито махнул рукой и заходил по комнате.
Несколько минут тянулось тяжелое для Татищева молчание. Елецкий забыл о Татищеве и весь погрузился в свои мысли. Татищев слегка кашлянул.
– Извините, пожалуйста, – спохватился Елецкий. – Присядьте.
И он опять зашагал по комнате.
– И все эти варианты – прекрасная вещь, но все в свое время, – заговорил Елецкий успокоенным голосом. – Вы, господа, совершенно забыли о постройке, а мы два года уже делаем изыскания. Мне проходу нет в Петербурге, когда я наконец начну постройку, а я в ответ то и дело вижу все новые и новые варианты. «Последний?» – спрашивают. «Последний», – и через три месяца опять совершенно новая линия. Ведь наконец кончится тем, что нас всех прогонят, – остановился он перед Татищевым. Татищев смущенно ерзал на стуле.
– Когда же конец будет? – наступал на него между тем Елецкий. – Через три месяца вы мне опять привезете новый вариант; когда же мы строить будем, что же я скажу в Петербурге, когда только что приехал оттуда, дав чуть ли не честное слово, что изыскания окончены?
– Два года идут изыскания, а линии нет, – помолчав, продолжал Елецкий. – Варианты, варианты, без конца варианты.
– Живое дело, – робко заметил Татищев, – одно хорошо, другое лучше.
– Но ведь так же без конца может продолжаться, – вспыхнул Елецкий. – Где же конец? Наши изыскания сумасшедших денег стоят.
– Но каждый лишний рубль, истраченный на изыскания, дает тысячные сбережения в деле, – заметил Татищев.
– Так ведь это мы с вами знаем, а подите вы расскажите это в Петербурге, что вам ответят? Ответят, что дороже наших изысканий еще не было.
– Но экономия, – начал было Татищев.
– Да что вы все о своей экономии. Не говорите о вещах, о которых понятия не имеете. Я тридцать лет строю и знаю эту экономию на изысканиях. Дешево, хорошо, пока не начали строить, а чуть началось – и пошла потеха! Там неожиданно оказалась скала вместо глины, там плывун, там приходится вместо простого котлована кессон опускать, смотришь – вместо экономии перерасход. Знаю я эту экономию.
Елецкий зашагал опять по комнате.
– Теперь вы мне за два дня до торгов привозите новый вариант. Мы вот уже месяц сломя голову подготовляем данные, и что ж – теперь опять все сначала? Торги откладывать? Да попробуй я дать об этом телеграмму в Петербург, завтра же меня не будет и никого из вас.
Опять наступило молчание.
– Во всяком случае, и думать нечего рассматривать новый вариант до торгов, – заключил Елецкий, останавливаясь перед Татищевым. Последний поднялся и начал откланиваться.