Варварские нашествия на Европу: германский натиск
Шрифт:
Присутствие франков в галльской армии восходит к концу III в., возможно, к правлению Постума; с началом тетрархии оно становится массированным. В своих германских походах Максимиан и Констанций Хлор опирались на помощь франкских союзников. При Константине, в 324 г., мы встречаемся с первым высокопоставленным военачальником-франком по имени Бонит. Около 370–390 гг. империей правила группа франкских командиров; три франка получили консульский титул, Рихомер (384 г.), Бауто (385 г.) и Меробавд (377 и 383 гг.). Многие из этих вождей, по-видимому, имели благородное происхождение; разумеется, все они были очень талантливыми; даже ненавидевший варваров Аммиан Марцеллин сделал исключение для некоторых из них. Их преданность Риму казалась искренней. Франк Сильван, сын Бонита (отметим их римские имена), долгое время командовал войсками Констанция, сражавшимися с рейнскими франками; в 355 г., узурпировав императорский венец (вопреки собственному желанию), он тем самым продолжал действовать в характерных для римлян рамках. Арбогаст, племянник консула (384 г.) Ри-хомера, на протяжении всей своей карьеры жил под сенью франкских покровителей, вроде Бауто, или сам благоволил другим франкам, вроде Хариетто; но, придя к власти в 392 г., он воспользовался ею не для того, чтобы осуществить «передачу» империи во франкские руки, а чтобы короновать одного из «последних римлян», ритора Евгения, сторонника
На менее высоком социальном уровне Рим ввозил многочисленных франкских пленников, чтобы вновь обеспечить рабочей силой поля. Это положение фигурировало уже faedus от 287–288 гг. с Генобавдом. Константин заключил другие подобные договоры в Бельгии. Возможно, некоторым из этих поселений принадлежали кладбища германского типа, приписываемые laeti (ср. стр. 147). Они могли подготовить складывание новой романо-германской культуры [108] .
Но основной процесс переселения франков не зависел от Рима. Первые этапы, по-видимому, были связаны с модификацией римских оборонительных сооружений после катастроф 268–277 гг. Ниже Ксантена берег Рейна был оставлен римлянами, а линейные limes заменены на разбросанные castella (крепости), защищавшие маршрут Кельн — Тонгр — Бавэ — Булонь, некоторые у реки, а большинство — в удалении от нее. Четвертый век не оставил нам других римских следов между Рейном и этой рокадой [109] , что, вероятно, говорит не об эвакуации, а, по крайней мере, об обнищании и безразличии к цивилизации.
108
Эта гипотеза, энергично поддерживаемая Werner. Zur Entstehung [N 311], с неменьшим пылом оспаривается De Laet и Dhondt. Les Laeti [N 397]. Спор остается неразрешенным. Представляется, что безоговорочно последовать за Вернером невозможно: около 400 г. кладбища очевидным образом свидетельствуют о разрыве преемственности, что плохо подтверждает тезис о прямой связи между цивилизациями. Но нельзя отрицать того, что эти поселения внесли свой вклад в «варваризацию» Галлии.
109
Это утверждение не так обоснованно, как кажется на первый взгляд, так как во Фландрии, не имеющей запасов камня, не осталось распознаваемых следов римских жилищ.
Тексты кратки и обманчивы. Начать можно с рассказа Аммиана Марцеллина: в 358 г. Юлиан напал на салиев, дерзнувших обосноваться на римской территории apud Toxandriam locum (близ Токсандрии), а затем заключил с ними мир в Тонгре, согласившись уступить им землю. Где это, Toxandria locus} Без сомнения, как и Texandria IX в., к северо-востоку от Анвера [110] . Таким образом, представляется, что нидерландский Брабант был заселен салическими франками позднее, в середине IV в. Затем перейдем к «Хронике» св. Иеронима, который упоминает о поражении саксов при «Deusone in regione Francorum» (Деузоне в области франков), но этот топоним нельзя точно идентифицировать (вероятнее всего, это место находится в Гельдерне, к северу от Рейна). Наконец, в 388 г. Сульпиций Александр (а вслед за ними Григорий Турский) помещает сражение с франками, переправившимися через Рейн у Кельна, у apud Carbonariam, и это место также не удается определить. В этом контексте можно полагать, что область Francia (Франкия) и большинство франков еще находились к востоку от Рейна.
110
Или в то время это был район к западу от Шельды, где Плиний упоминает о Texuandri. Этот вопрос стал предметом яростных споров; ср. Stengers. La formation de la frontiere [N 283].
Затем установилось полное молчание, продолжавшееся до V в., что, видимо, указывает на ослабление франкского натиска. Несомненно, шло в основном мирное заселение территорий, которые не представляли особенного интереса для Рима. Таким образом, очевидно лишь одно: с 358 г. салии на законном основании поселились по эту сторону Рейна, на некогда римской земле, обладая юридическим статусом (федератов, надо полагать), что отличало их от других варваров, недружелюбных по отношению к Империи. Другие группы франков, например хамавы и бруктеры, оставались раздробленными и враждебными Риму.
Во время прорыва 406 г. франков среди нападавших не было. Некоторые франки, находясь в рядах римской армии, даже защищали переправу через Рейн от варваров. Франки не несут никакой ответственности за последовавшую за этим огромную катастрофу. События 406 г. имели для них в основном косвенные последствия, поскольку ослабили власть и оборону на севере Галлии. Тем не менее некоторые группы, конечно же не заключавшие с римлянами faedus, не могли долго устоять перед желанием получить свою долю добычи. Известно, что до 411 г. они дважды брали Трир; в 428 г. франки заняли часть Рейнской области, откуда их изгнал Аэций; один текст сбивчиво упоминает о новых столкновениях в 432 г. Наконец, около 440–450 гг. Саль-виан кратко описал судьбу рейнских городов: Майнц разрушен и разорен, Кельн «полон врагов» (то есть определенно захвачен), Трир четырежды разграблен (то есть еще два раза после 411 г.; окончательный захват, по-видимому, произошел не раньше 475 г.) [111] .
111
Верлинден (Verlinden. Les origines [N 285]) противопоставляет этой «пылкости» рейнских франков «салическую неподижность». Дело в том, что нам почти ничего не известно о событиях на севере. Единственный несомненный факт, о котором знал Сидоний Аполлинарий («Панегирик Майориану»), — это столкновение между Аэцием и франкским отрядом в месте, называемом vicus Helena. Споры идут вокруг места (без сомнения, это Helesmes, Норд, кантон Денайн), даты (вероятно, около 440 г.) и значения этого эпизода: Сидоний описывает его как разгон франкского свадебного пира, но разве стал бы Аэций утруждать себя по столь ничтожному поводу? Повторим только, что закрепление франков в окрестностях современной франко-бельгийской границы было достаточно мирным. Их предводителем был Меровинг Хлогион; Григорий Турский, не указывая даты, приписывает ему захват Камбре и территории вплоть до Соммы.
Вполне вероятно, что в середине V в. римская оборонительная система была восстановлена: согласно одному панегиристу, в 446 г. рейнская граница снова находилась в руках Рима — но ненадолго, так как в 451 г. через римские рубежи прорвались гунны, к которым присоединились хат-ты. Однако большая часть франков не двинулась с места, limes
112
Наиболее глубоким исследованием, посвященным этим событиям, по-прежнему остается книга М. Bloch. La conquete de la Gaule [N 255].
Из всей истории Хильдерика лучше всего нам известно о его смерти (в 481 г.): в 1653 г. в городе Турне, посреди римского кладбища была найдена его могила, что подразумевает наличие в жизни этого города некоторой преемственности. Однако Хильдерик не был единственным королем франков: в источниках упоминается, что после его смерти в Камбре и Кельне правили другие франкские короли, и это не считая еще двоих (правда, нам неизвестно, где именно они правили) [113] . Примерно до 508 г. франками правила группа королей, связанных родственным узами, а не единый монарх. Мы не знаем наверняка, кто руководил движением франков на юго-восток (существует предположение, что франки должны были захватить Майнц около 459 г., а Трир, Мец и Туль — около 475 г.). В эпоху, когда на троне восседал Хлодвиг, это перемещение ограничивают три почти несомненные вехи: Суассон, о котором с определенностью известно, что на пятом году правления Хлодвига он все еще являлся столицей Сиагрия, сына Эги-дия; Верден, о котором «Житие святого Максимина Орлеанского» говорит, что он был завоеван Хлодвигом; и Вормс, который Равеннский космограф отводит аламаннам.
113
Ригномер был убит Хлодвигом в Мане; но ничто не указывает на то, что он был королем: как некогда Хильдерик в Анжере, Ригномер, вероятно, находился на службе у Рима, далеко от своего народа.
Возможно, франкские короли пользовались широкой поддержкой на территории, доходившей до Луары, благодаря расселению там laeti (летов), поселенцев и своим собственным походам. Этим объясняется тот факт, что в последующую эпоху мы почти ничего не слышим о захвате Хлодвигом земель между Сеной и Луарой: это не было настоящее завоевание, а лишь возвращение франков на землю, где они уже не раз бывали раньше; им потребовалось только подавить некоторые очаги римского сопротивления, вроде Суассона и Парижа, а в методичном покорении всего региона не было нужды. Приход франков не имел ничего общего с вторжением готов в Италию и Испанию или вандалов в Африку, которые можно поместить в четкие хронологические рамки и изобразить в виде линий на карте.
С Хлодвигом франки, дотоле находившиеся во мраке неизвестности, мгновенно выходят на первый план. Но историческую фигуру этого завоевателя трудно очистить от всего наносного [114] . На протяжении почти десяти лет мы не знаем, в каком хронологическом порядке расставить самые решающие эпизоды его жизни; нам практически неизвестно, что означал его титул, и, конечно, мы не в силах сказать ничего о его политических воззрениях. Единственное повествование, хотя бы отчасти посвященное его правлению, — это труд Григория Турского, написанный после 576 г., то есть с опозданием на три четверти столетия. Само повествование выглядит как достаточно гипотетическая реконструкция событий, построенная Григорием на основании чрезвычайно немногословных летописных источников и некоторых устных преданий. К тому же задачи, которые ставил перед собой Григорий, не были собственно историческими, и особенно в этом вопросе: для Церкви Хлодвиг — орудие ее торжества — мог быть только посланцем Провидения. Но обойтись без Григория никак нельзя: помимо его текста мы располагаем только несколькими письмами и житиями святых, содержащими лишь мимолетные упоминания об этом короле.
114
Последний обзор его правления можно найти в: G. Tessier. Le bapteme de Clovis [N 267 bis].
Должно быть, Хлодвиг [115] родился около 465 г.: он был сыном Хильдерика и его супруги Базины, родом из племени тюрингов (чем объясняется тот факт, что одной из первых военных акций Хлодвига стал поход на Тюрингию). И до его прихода к власти, несомненно имевшего место в 481 г., мы не знаем о нем ничего другого. На пятом году своего правления (то есть в 486 г.) он вместе со своим родственником Рагнахаром, королем Камбре, напал на Сиагрия, сына Эгидия, «короля римлян», резиденция которого находилась в Суассоне. Потерпев поражение, Сиагрий бежал в Тулузу к королю вестготов Алариху II; но этот Аларих выдал его Хлодвигу, который приказал его убить. Этот успех, безусловно, принес Хлодвигу власть над всей территорией до Луары; во всяком случае, на пятнадцатом году правления Амбуаз находился на границе его государства. Впоследствии (но неизвестно когда именно) Хлодвиг избавился от своего союзника Рагнахара и стал единственным правителем завоеванной страны [116] .
115
Это искусственное имя; на самом деле Chlodovechus отождествляется с Hludovicus, то есть соответствует французскому Людовику (Луи).
116
Вот и все, что мы знаем об этом важнейшем эпизоде франкского завоевания. Даже предания не добавляют к этому ничего больше. Тем не менее F. Lot. La conquete du pays d'entre Seine et Loire [N 264] предлагает плодотворную догадку. Отмечая, с одной стороны, что ни один текст не говорит о прямом вторжении франков на запад Галлии, а с другой, что Мен с прилегающими территориями в государстве Меровингов обладал особым статусом (особенно с точки зрения налогообложения), он полагает, что население древнего Tractus Armoricanus (Армориканской области) — о чьих попытках добиться независимости в V в. нам известно, — видимо, договорилось с франками в собственных интересах, не дожидаясь столкновения и, возможно, опасаясь вестготов или бретонцев.