Варварские нашествия на Западную Европу. Вторая волна
Шрифт:
Военные действия сарацин, в отличие от тех, которые вели викинги, не создали никакого постоянного экономического потока; они лишь нарушили уже существовавшие торговые маршруты, как, например, те, которые связывали Прованс со средней Италией. Отражение этих рейдов на городской жизни в Галлии стало предметом блестящего обзора Ж. Дюби, который трудно превзойти. Сильно пострадали Фрежюс, Антиб, Ницца и, возможно, Марсель. Но лакуны в епископальных списках в Провансе — это явление одновременно и более раннее, и более общее, которое еще не получило достойного объяснения. Что касается сельской местности, то заманчиво отвести сарацинским вторжениям некоторую роль в возрождении популярности горных поселений средиземноморской Франции. Но в действительности это очень сложный феномен: oppida («укрепленные поселения») на возвышенностях датируются в основном
В целом, сарацинские нападения, по-видимому, не несут исключительной ответственности за уже имевший место экономический упадок. По крайней мере уже их прекращение было благоприятным фактором: с начала XI в., похоже, намечается общее возрождение.
Ответные шаги жертв легче поддаются изучению. Следовало бы прежде всего тщательно изучить словарь, который латинские источники применяют к агрессорам. Преобладает слово sarraceni («сарацины»), сначала использовавшееся главным образом в применении к сухопутным врагам, в то время как в отношении морских пиратов каролингские анналы употребляют наименование mauri («пунийцы, мавры») — классическая реминисценция — так же, karpoeni («карфагеняне») у Лиутпранда Кремонского или wandali («вандалы»). Изредка встречается fusci, («смуглые»). Библейскими являются названия agareni и ismaelitae («агаряне и исмаилиты»); первое распространено, главным образом, в Италии, а второе встречается реже и в более позднюю эпоху, но все это следовало бы уточнить. Наконец, в позднейших текстах получает распространение наименование pagani («язычники»), которое создает путаницу с норманнами и венграми. Затем можно было бы выявить причины набегов, которые предлагают латинские авторы в следующей неожиданной последовательности: божественный гнев — расхожее объяснение в этом случае, как и всегда, — ненависть к христианству, подстрекательство дурных христиан, что в южной Италии во многих случаях не вызывает сомнений, предательство и просто жажда добычи.
Как и в связи с норманнскими завоеваниями, было бы полезно составить карты основных направлений эвакуации людей, мощей и ценностей. Однако в этом случае имеющиеся источники гораздо более скудны. Тем не менее упомянем некоторые знаменательные вехи: перенесение мощей св. Августина с Сардинии в Павию; бегство епископа Ахейского Одальрика в Реймс около 925 г. и св. Нила Россанского в Монте-Кассино около 980 года. Однако позднейшая традиция обвинила сарацин в массе плохо доказанных злодеяний, многие из которых являются всего лишь следствием разрушения каролингского общества.
Последняя проблема: почему сарацинские вторжения начали слабеть задолго до отвоевания византийцами Крита и нормандского завоевания Сицилии? Какую роль сыграли внутренние факторы, действовавшие в исламском мире, а какую — ответные удары со стороны христиан? Без сомнения, в X в. напор мусульман повсюду ослабел, или обратился вовнутрь для распространения инакомыслящих идей. Но не было ли в этом также и экономических факторов, таких, как, например, развитие маршрутов через Сахару или приток африканских рабов в Ирак и Египет, который снизил привлекательность охоты за людьми в Европе? Прежде чем дать какой-либо ответ, следовало бы установить критическую хронологию последних рейдов, особенно имевших место после тысячного года, которые до сих остаются почти неизученными.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В начале VIII в. цивилизованная Европа еще почти не выходила за границу Средиземного моря и Ла-Манша, то есть территорий, на которые некогда распространялась власть Рима. Лишь Ирландия и Южная Германия впоследствии вошли в это сообщество древних цивилизованных стран. Внезапно со всех сторон сразу снова начались нападения. Что же мы видим в конце XI в., когда снова воцарилось спокойствие? Для христианской цивилизации не была утрачена не только древняя Европа, если не считать большей части Иберийского
Мы видим, в какой степени Европа еще и сегодня носит на себе отпечаток этого великого творческого периода: X и XI вв., несомненно, породили на этом континенте столько же государств, сколько XIX и XX века. В тех очень гибких рамках, которые им предлагал тогдашний христианский мир, они могли очень быстро приобрести статус полного равенства со старыми королевствами. Для этого им хватило искреннего и почти повсеместного принятия христианства, установления более или менее правильной епископской иерархии и нескольких центральных институтов — монеты, государственной канцелярии, некоторых высших должностных лиц и зачатков урбанистической структуры. Редко, когда древние народы с такой готовностью делились с вновь прибывшими своими привилегиями. Можно полагать, что это великодушие, в конечном счете, было лучшим противодействием возможному возобновлению опасности вторжений. И фактически именно эти молодые государства, родившиеся в этот период, приняли на себя и смягчили потрясение от следующего нашествия — монгольского — в XIII веке.
Эти поздние вторжения стали условием внутреннего обновления, которое является связующим звеном между «ранним» и «поздним» Средневековьем. Разрушение единства на Западе, достаточно искусственно воссозданного каролингскими правителями, позволило каждому региону следовать собственному пути, идет ли речь об институтах, искусстве или языке. Некоторые жадно пользовались этой возможностью — это были области внутри Западно-Франкского государства, Фландрия, Нормандия, Каталония. Благодаря этому Запад обрел свое плодотворное разнообразие. В атмосфере свободы, порожденной разрушением старых структур, необходимость восстановления руин становилась источником глобальных проектов. Среди тех, кто этой возможностью воспользовался, были строители церквей и реформаторы монастырской жизни. Равным образом требовалось заложить основы нового политического строя: норманды, например, внесли в это существенный вклад. Наконец, некоторые семена, пережившие разрушение каролингского мира, получили для своего развития свободную почву: этим объясняется зарождение феодального общества.
ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА
Исландия, у которой отсутствовало центральное правительство и города, в период средневековья никак не могла быть полноправным государством, что позволило норвежской короне в 1262–1263 гг. поглотить ее с благословения Святого Престола.
Лангобарды — германское племя, в 568 г. вторгнувшееся в Северную и Центральную Европу и организовавшее государство со столицей в Павии, которое просуществовало до 774 г.
Авары — союз тюркоязычных племен, в сер. VI в. образовавших Аварский каганат, уничтоженный франками в нач. VIII.
Фема — административно-военные районы, на которые с VII в. делилась Византийская империя, во главе со стратигами.
После того как христианское королевство в Испании пало в 711–714 гг. под ударами вторгшихся арабов, остатки вестготов, не покорившихся захватчикам, укрылись в горах на севере Иберийского полуострова и создали там несколько карликовых государств (Астурия, Леон, Кастилия, Арагон, графство Португальское); некоторые из этих политических образований считали себя прямыми приемниками вестготского королевства и жили по готскому праву.
Остготы — германское племя, в 893 г. создавшее в Италии свое королевство, которое было разрушено в сер. VI в. византийцами.
Карл Великий — франкский король в 768–814 гг., император с 800 г. Наиболее яркий представитель династии Каролингов, правивших во Франкском государстве в 751–987 гг., основал огромную империю, в которую входили северная Испания, Франция, Германия, Северная и Центральная Италия.
Лимес — в Римской империи система пограничных укреплений линейного вида — валы, рвы, сторожевые башни, палисады и крепости.