Варяг
Шрифт:
– Вот на свадьбе и увижу, – отшутился он.
– Смотри, не промахнись, – ответил князь. – Но слова я твои запомню. Коли выиграем мы битву, возьмем Корсунь, так я пошлю вестового, чтобы к нашему возвращению все к свадьбе готово было.
– На все твоя воля, князь,– ответил Эрик.
Вернувшись в свой терем в самом дурном расположении духа, Эрик застал настоящий переполох. Первым, кто попался ему на глаза, был Плишка с совершенно белым лицом и полными ужаса глазами.
– Что стряслось? – спросил Эрик, думая, что произошло, верно,
– Нюта там... Того... – пролепетал Плишка заплетающимся языком, и Эрику показалось, что бесстрашный парень вот-вот сомлеет, как сырая баба.
– Рожает, что ли? – спросил Эрик и в ответ получил лишь слабый утвердительный кивок.
– Ну-ка, пойдем со мной, – Эрик взял Плишку за руку и, чуть ли ни силком потащил в трапезную. Слуга, вышколенный бабкой Преславой, явился через мгновение, после того как его позвали.
– Принеси нам меду, холоп, – приказал Эрик.
Плишка потом с трудом мог вспомнить, о чем говорил он со своим хозяином. Помнил только бесчисленные чарки меда, которые вливал в него Эрик. Когда, почитай уже под утро, откуда-то из глубины дома послышался истошный детский вопль, Плишка был настолько пьян, что еле стоял на ногах.
Через некоторое время к новоявленному папаше вышла сияющая бабка Преслава, объявила, что у Плишки родилась дочь, и повела его в жарко натопленную мыльню – смотреть на дитятко. Взглянув на крошечный комочек, который отнял у матери столько сил, Плишка моментально протрезвел и потянулся было к дочери, но Преслава тут же унесла дитя – от греха подальше.
Поцеловав крепко спящую Нюту, Плишка на цыпочках, осторожно, насколько ему позволял не до конца выветрившийся хмель, вышел из мыльни.
– Ну, поздравляю тебя, папаша, – хлопнул Эрик Плишку по плечу. – Парень, конечно, был бы лучше, но и девка, если в мать пойдет, будет не промах.
Плишка забыл от счастья все слова и только улыбался глупой, пьяной улыбкой.
Через несколько дней после того, как Плишка стал отцом, Эрик отправился в поход с князем Владимиром. Его провожали все домочадцы, включая непоседу Дара.
Перед отъездом Эрик отвел в сторону ключницу Преславу для важного разговора.
– Остается на тебе, старая, весь дом, – начал он. – С этим, я думаю, ты справишься. Но паче всего моего добра береги Лауру.
– Не изволь беспокоиться, господин хозяин, – проворковала, осчастливленная рождением правнучки, старуха. – Что с ней станется, с Лауркой твоей.
– Может и ничего... Все равно, береги ее.
– Да что с тобой? Али ты думаешь, что из похода не вернешься? – заподозрила неладное старуха.
– Не это меня тревожит, хоть и есть у меня такая дума. Но о другом говорю – Лаура непраздна, знаешь!
– А, батеньки! – фыркнула старуха. – Да я ей об этом уж который день твержу!
– Значит, ты, старая, обо всем наперед меня узнала и молчала? – возмутился Эрик.
– Ну уж, если на то пошло, то я и наперед самой Лауре об этом вызнала, –
– Ну, ладно, – вздохнул Эрик. – Теперь о другом с тобой говорить будем.
– О чем еще? – насторожилась бабка. – Али еще кто от тебя ребеночка ждет?
– Дерзишь, старая? – усмехнулся Эрик. – Нет, не в том дело. Вот, ежели, я из похода не вернусь, что делать станете? Ты об этом думала?
– А что о том думать? Думать о хорошем надо.
– Ведь матери моей все мое добро достанется, понимаешь? А что тогда с Лаурой станет? А с ребенком?
– Так ведь ты хозяин, ты и думай, а я уж приказания исполнять стану.
– Я решил отпустить Лауру на свободу, – сказал Эрик. – То есть она и так вольна делать, что ей вздумается, но коли со мной что случится, моя мать первая вспомнит о том, что Лаура невольница. Выправил я на нее грамоту, да, кстати, и на Плишку тоже. Хранится она у княжьего ключника – человека надежного.
– Ой, не бабье это дело, – ответила бабка. – Что ты, родимый, Плишке об этом не скажешь? Он, чай, получше меня во всем этом разобраться сможет.
– Плишка сейчас сам не свой от счастья, ему любые наказы сейчас без толку давать, – рассмеялся Эрик. – Вот, ежели, случится со мной что, ты все ему и расскажешь. Поняла?
– Поняла, как не понять, – ответила старуха со вздохом. – Только ты о худом-то не думай, а то еще, чего доброго, беду сам накличешь.
– Еще насчет моей сестры, я тебе не сказал, – вспомнил Эрик. – Мать ее хочет замуж выдать, за боярина Хвата.
– Это не тот ли старикан пузатый, что по зиме к нам в дом приходил? – охнула Преслава.
– Он самый, – ответил Эрик. – Я сестре много добра в приданое отписал, но лишь с условием, что она выйдет замуж, за кого пожелает.
– Виданное ли это дело, – начала протестовать бабка, – чтоб девка сама свою судьбу решала!
– Ну, не видели до сих пор, теперь увидят, – решительно сказал Эрик. – Да ты на свою внучку погляди!
– Ахти, хозяин, – ответила старуха, – мы-то простые люди, незнатные. Ну, да воля твоя. Оно, может так и лучше. При богатстве таком девка пусть живет всласть.
На том и разошлись.
ГЛАВА 19
И вот снова бьются о борта лодий прозрачные Днепровские воды. Плывет караван, да только не за мирной торговой, а за грозной славой воинской.
Исчезали, таяли в голубой дымке ветрила киевских лодий – то князь Владимир вел свое войско к Корсуни. Тихо было на лодиях. Старые вои и зеленые юнцы, как один, смотрели в туманную даль. О чем думали они в эту минуту, о чем жалели, на что надеялись? Князь шел добывать с боем новую веру для себя и своего народа. Немало воев поляжет в этой битве, немало ранено будет. Ну, так что ж, такова служба, такова судьба воина – направлять стопы свои, куда велит князь, и гибнуть по его указке. Живым же – почет и слава, да и прибыль немалая.