Варяги и Русь
Шрифт:
— Привет и тебе, мудрый Нонне, сын Локка! — воскликнул Освальд. — Передай твоему отцу и господину, мудрейшему Беле, что конунг мой великий Олоф Тригвасон, о котором поют громко саги в наших фиордах, вдохновлённые светлым Бальдером скальды, приказал передать ему поклон.
— Мы будем говорить об этом, храбрый ярл, потом, — прервал его Нонне, — великий отец Бела выслушает сам, что приказал тебе твой могущественный конунг, а теперь пойдёмте, вас ждёт отдых под приготовленным для вас кровом.
Он жестом пригласил прибывших следовать за собой. Дружинники Святовита повернули
С подошедших драхов, провожавших драх посланца конунга Олофа и славянских гостей, сошло много воинов. Среди них были норманны в панцирях и крылатых шлемах и варяго-россы, одетые так же как и их рюгенские товарищи. Старый ярл сейчас же нашёл приятелей среди прибывших; его воины смешались с толпой. Слышен был шумный разговор, взрывы смеха.
Так дошли до ворот Арконы. За них вступили только конные дружинники Святовита, Нонне с гостями и жрецы. Для прибывших воинов было отведено помещение в предместье, где жили и рюгенские варяги. Там посредине зала стоял стол, уставленный к приходу гостей воловьими и бараньими окороками, огромными кубками с вином...
Эрик с тремя прибывшими варягами: Ингелотом, Руаром и Оскаром, уселись на самом дальнем конце стола.
Скоро зашумел весёлый пир. Все на этом пиру были равны: не было ни старших, ни младших, ни кичливых норманнов, ни простоватых варяго-россов. Были только обрадовавшиеся встрече добрые друзья, спешившие наговориться.
— Клянусь гремящим Тором, — восклицал Ингелот, оглядываясь вокруг, — мой старый Эрик живёт, как будто он совсем забыл, как звучит шум сечи, как несётся в лицо врагам вопль берсекеров. Я боюсь, Эрик, не затупился ли твой меч?
— Не говори так, сын своей матери, — прервал его, хмуря брови, Эрик, — ты знаешь, мы нанялись и должны служить до срока.
— А кто заставлял вас?
— На Рослагене .не хватало хлеба!
— Вот отговорка! Будто мало хлеба у врагов!
— В то время было его мало... Никто не брал варягов в свои дружины...
— Ты прав, — громко воскликнул Оскар, ударив кулаком по столу, — с некоторого времени всё в фиордах идёт по-другому.
— Что ты хочешь сказать этим, друг? — спросил Эрик. — Неужели и конунг Олоф Тригвасон мог забыть свою прежнюю доблесть?
— Одно тебе скажу, мой Эрик: конунг Олоф не прежний. Он удаляется от битв и пиров. Кругом него такая скука, как в темнице. Нет более прежних победных походов, мир и тишина спорят между собою около когда-то славного Олофа. Он стал слушать жрецов иных богов и отвернулся от Одина.
— Я ничего не понимаю! — воскликнул Эрик. — Скажите мне, друзья, как это могло случиться?
— Это случилось после того, как Олоф ходил к берегам Италии. Там он услыхал про иного Бога и захотел слушать его жрецов.
— Какого Бога? Уж не Бога ли христиан?
— Вот именно... Он привёз с собой на север жрецов христианских и стал проводить время в беседах с ними.
Старик Эрик покачал своею седой головою.
— Не раз слыхал я про этого нового Бога, — сказал он, — от него и в самом деле могут погибнуть и Один, и Святовит, и славянский Перун. Говорят, он всесилен.
— Уж не
— Вот потому-то здешний главный жрец Святовита, этот старик Бела, так ненавидит христиан, — заметил Эрик.
— Ненавидит? — воскликнул Ингелот.
— Да, для него нет большей радости, как уничтожить христианина.
— Ну, теперь я многое понимаю! Ведь Освальд, сын Ру ара, наш вождь, хотя и именует себя посланником конунга Олофа Тригвасона, но на самом деле он никогда им не был!
— Как так? — воскликнул удивлённый Эрик.
— Клянусь тебе Ассами, что так. Ты слушай, видел ты этого молодого русса, что был вместе с Освальдом?
— Да. Я слышал, Нонне назвал его сыном Святослава, русского князя.
— Так, так! Он именно сын этого славного воина и сам князь северных руссов.
— Зачем же он между вами?
— А затем, что он бежал со своей родины. Старший брат его, по имени Ярополк, остался княжить в Киеве; среднему отец отдал большую и богатую область, а этому, теперешнему гостю Арконы, назначил быть князем в древнем Гольмгарде. Когда отец был убит, киевский Ярополк захотел быть князем всех руссов. Он убил среднего брата и добирался вот до этого Владимира, но тот успел бежать в фиорды к конунгу Олофу. Олоф сам не раз бывал в Гольмгарде, он принял молодого князя. Владимир не раз ходил в походы за море и показал себя храбрецом. Только у него вовсе не было мысли оставаться на всю жизнь на службе у конунга. Владимир рассчитывал, что конунг Олоф поможет ему прогнать из Киева Ярополка.
— А тот что же? Неужели отказался? — воскликнул Эрик, и глаза его блеснули зловещим огнём.
— В том и дело, мой друг, что около конунга Олофа в это время был христианский жрец, и Олоф, этот славный герой, склонил своё сердце на его убеждения. Христианский жрец стал ему говорить, что Ярополк любит христиан и что поэтому нельзя идти на него войной.
— И конунг Олоф послушал жреца?
— Олоф отказался дать Владимиру свои дружины для покорения Киева. Тогда-то ярл Освальд, который также не терпит христиан, сам объявил поход, но, увы, воинов собралось немного.
Именитые ярлы не хотели идти против воли конунга. Но конунг запретил и варягам идти с ярлом и русским князем. Тут-то Освальд и схитрил. Он объявил, что варяжские дружины нужны ему не для похода против руссов, а будто бы собираются им только для арконских жрецов. Для похода нас мало, и Освальд решил попытать счастья здесь, в Арконе. Может быть, Бела вынесет знамя Святовита и даст в помощь Владимиру свои варяжские дружины. Понял, мой старый Эрик, какое задумано дело?
— Что же? — задумчиво произнёс Эрик. — Я не прочь пойти на Днепр: от Киева близка и Византия. Да и Киев город богатый... Там можно много найти ценной добычи...