Варяги и ворюги
Шрифт:
Эта история попала в прессу, какое-то время фирма «Юнайтед Принтерс» занималась отмыванием своей репутации, а потом тогдашний глава фирмы, которому надоело отбиваться, приказал списать четырнадцать миллионов на убытки и забыть.
А еще потом, уже при распродаже архивов, дедушка Диц, который этими самыми архивами и заведовал, на совершенно законных основаниях приобрел за один доллар старый контракт и все права на него. Что и было обнаружено папой Дицем при очередной ревизии семейных документов.
Получалось, таким образом, что семье Дицев вполне могут достаться и четырнадцать миллионов золотом
А чтобы получить эти деньги, всего-то и надо было найти и доставить в Соединенные Штаты, как было решено судом, «либо сам груз, либо его существенную часть».
— Левон Ашотович, Левон Ашотович, — теребила командира корабля стюардесса Жанна, — это и вправду он. Я сейчас мимо проходила, заглянула ему через плечо. Он какие-то бумаги читает — на английском. Точно он.
— Я же тебе говорил, Жанна, — ответил Левон Ашотович. — У меня глаз наметанный. Иди в салон, стой рядом и присматривай за ним. Если что — сразу сигнализируй.
Глава 36
Государственное дело
— Докладывайте, — сказал полковник Крякин, сдвигая пухлую папку с документами на край стола. — Как сейчас обстоят дела.
— В Самаре он первым делом начал интересоваться грузом «Афакса», — начал майор Федор Васильевич Усков. — В соответствии с планом ему было сообщено абсолютно все о судьбе груза, в том числе и теперешнее его местонахождение. Мы ожидали, что, долетев до Иркутска, он двинется дальше в Кандым, где его уже должны были встречать. Но он повернул на Мирный. Денис сообщает, что в Мирном у него проживает дальний родственник. Диц Иван Иванович. Из Самары объект вылетел в сопровождении некой Трубниковой Анны Сергеевны, без определенного рода занятий. В приобретении ею билетов до Мирного нами было оказано негласное содействие.
— Адрес Дица в Мирном установили?
— По нашим даннъш, Иван Диц выехал из Мирного три месяца назад. До этого числился комендантом общежития СМУ-три по адресу Комсомольская четыре, где и проживал в служебном помещении. Вот на него справка. Обратите внимание, товарищ полковник, в пятьдесят шестом его как раз из Кандымского лагеря выпустили, потом он бичевал в Якутске, далее два года в Айхале, затем Ленек, а потом уже Мирный.
— Как он с такой биографией в коменданты попал — выяснили?
— Никак нет, товарищ полковник. Не выяснили.
— Выясните. Кто в Мирном может про него знать? С кем встречался? С кем дружил?
— Так точно, товарищ полковник. Был дружен с заведующим отделением городской поликлиники Джалагония Георгием Виссарионовичем. Из бывших заключенных. Отбывал срок за умышленное убийство в составе организованной преступной группы. В восемьдесят втором освобожден.
— Наблюдение установили?
— Так точно, товарищ полковник. Установили немедленно.
— Значит так, Федор Васильевич. Все передвижения — под круглосуточный контроль. Из виду ни на секунду не терять. С начальником Кандыма связались?
— Постоянно на связи.
— У них все в порядке?
— Так точно. Немного попорчено, конечно.
— Указания передали?
— А как же!
— Еще раз повторите. Они когда снег ждут?
— Сибирь, товарищ полковник. Не угадаешь. Но думаю, что со дня на день.
— Вот. Под вашу личную ответственность, Федор Васильевич. Чтобы он туда попал до снега. Иначе сорвем операцию. Нечего ему в Мирном прохлаждаться. Поняли меня?
— Так точно, товарищ полковник. Понял.
— И еще. Я думаю, Федор Васильевич, вот что еще надо бы предусмотреть. Выясните, где в настоящее время находится Иван Диц. Уберите его куда-нибудь. Надо так сделать, чтобы он не успел с американцем увидеться, пока тот в Кандым не попадет. Совершенно им не нужно видеться. Согласны со мной, Федор Васильевич?
— Так точно, товарищ полковник. Согласен.
— Вот и исполняйте.
Глава 37
Врач-убийца
Георгий Виссарионович Джалагония был тихим, сильно облысевшим человечком с микояновскими усиками под огромным костистым носом, большими коровьими глазами, застенчивой улыбкой и глуховатым, опущенным никотином голосом. Он невероятно много курил, а вот к спиртному был совершенно равнодушен — не протестовал, когда в его стакан наливали, но оставлял стакан нетронутым в течение всего застолья.
Что неудивительно, если знать его историю.
Как-то, много лет назад, в пятницу днем, в морг, где работал Георгий Виссарионович, заявились три гостя, приехавшие в город Ленинград из далекой Мингрелии по своим делам и решившие навестить старого друга. В руках у одного из гостей по имени Дато был чемоданчик, а в чемоданчике лежала надувная резиновая подушка для пляжа, до отказу наполненная огненным национальным напитком. Георгий Виссарионович обрадовался гостям, обнялся с каждым, сбегал за мензурками, и веселье началось.
Тогда он еще пил, как все.
Когда подушка опустела, компания перекочевала в ресторан. В какой именно, Георгий Виссарионович не запомнил. Сначала вроде бы пошли в «Асторию», там — бог знает почему — не получилось, но куда-то точно попали. Потому что из морга вышли засветло — это Георгий Виссарионович хорошо зафиксировал, — а вот магазин, куда они зашли, чтобы пополнить запасы и продолжить застолье дома у Георгия Виссарионовича, уже закрывался, и пришлось немного пошуметь.
Как было установлено впоследствии, в течение ночи они еще дважды решали проблему возникающего дефицита, вызывая по телефону такси и скупая у водителей весь наличный запас. Скупили при этом явно больше, чем смогли употребить, потому что, очухавшись поутру, обнаружили почти целый ящик водки.
А еще обнаружили, что хранитель резиновой подушки батоно Дато лежит на полу и не дышит. И что голова у него в крови.
Георгий Виссарионович констатировал смерть. Сели думать и вспоминать, что было ночью. Ничего не вспомнили и решили немножко выпить. А вдруг поможет.
Не помогло. Выпили еще. Потом еще чуть-чуть. За светлую память Дато. Какой был человек! Какой замечательный товарищ! Кстати, ты не помнишь, Отари, откуда он взялся? И я не помню. Георгий, это был твой друг или наш друг? Наш, говоришь? Давай еще выпьем. За мужскую дружбу.