…Ваш маньяк, Томас Квик
Шрифт:
Похоже, Кристер ван дер Кваст размышляет о том же самом.
— И каков же будет результат всего этого? Он будет сидеть перед камерой и рассказывать, что невиновен? Что он все это придумал?
Я подтверждаю, что именно это, как я ожидаю, Стюре Бергваль и скажет в документальном фильме.
Мы констатируем, что по многим вопросам имеем разное мнение, и на этом прощаемся.
Интервью с адвокатом
Имея своим адвокатом защиты Клаэса Боргстрёма, Квик был осужден за шесть убийств. Многие критики считают, что Боргстрём вообще не защищал Квика
Тот факт, что Боргстрём к тому же выставил счет на несколько миллионов за то, что его клиента осудили, подействовал на некоторых как красная тряпка на быка. Вероятно, здесь кроется объяснение тому, почему Боргстрём так остервенело защищал решения судов по делу Квика и почему именно он более агрессивно, чем кто бы то ни было, нападал на каждого, кто решался критиковать следствие.
14 ноября 2008 года вскоре после обеда я усаживаюсь в видавшем виды кафе неподалеку от Норра Банторгет в Стокгольме. Я ожидаю двух часов, когда начнется мое давно согласованное интервью с Клаэсом Боргстрёмом.
Не знаю, успел ли Кристер ван дер Кваст открыть Боргстрёму, что Стюре Бергваль взял назад все свои признания, и чтобы избежать предварительных разговоров с Боргстрёмом и самому не проговориться об этом до начала интервью, я болтаюсь в кафе, пока Ларс Гранстранд устанавливает камеру и освещение. Когда я поднимусь в офис, мы будем готовы ровно в два начать запись интервью.
В течение нескольких месяцев я изучал, как Клаэс Боргстрём участвовал почти во всех допросах и следственных экспериментах в следствии по делу Квика. На видеозаписях я видел, как Томаса Квика вели по лесам, — настолько напичканного наркотиками, что он был не способен ни говорить, ни идти и его поддерживали в вертикальном состоянии следователь и психотерапевт. Клаэс Боргстрём шел рядом, но ни словом не обмолвился о том, что его клиент до одури накачан лекарствами. Не раз и не два Боргстрём к тому же слышал, как Квик признавался в убийствах, которые, как было доказано, никогда не имели места. Он слышал, как факты искажались и замалчивались в суде, — и ни разу не вмешался. Почему?
Адвокат Клаэс Боргстрём всегда на словах боролся за права человека, имел репутацию неравнодушного парня, стоящего на стороне слабых и угнетенных. В его портрете что-то не сходится. Кто же он?
Когда социально-демократическое правительство в 2000 году предложило Боргстрёму занять пост омбудсмена по вопросам равноправия (он стал первым мужчиной, занявшим эту должность), он отказался от роли адвоката в деле Квика — незадолго до суда по делу об убийстве Юхана Асплунда. Проработав в роли омбудсмена в течение семи лет, Боргстрём объединился с Томасом Будстрёмом, бывшим министром юстиции, и создал адвокатское бюро «Боргстрём&Будстрём» с офисом на Вестманнагатан, 4. Новый офис Боргстрёма в роскошном здании, расположенном в престижном квартале рядом с другими именитыми соседями, явно был продуман до мельчайших деталей.
Ровно в два, когда я встаю, чтобы идти к собеседнику, начинает вибрировать мой мобильный.
— Звонил Клаэс Боргстрём! Он не разговаривал с Квастом, так что он не в курсе, — говорит мне необычайно возбужденный Стюре Бергваль.
Боргстрём рассказал ему, что у него будут брать интервью
— Но затем он посмотрел на свои расчеты по этим трем делам — и его это успокоило. Он выставил счет на тысячу рабочих часов по тем трем делам, о которых вы будете говорить.
С тысячей рабочих часов в кармане Боргстрём чувствует себя уверенно — убежденный, что он имеет неоспоримое преимущество в знании вопроса.
— Он предположил, что ты готовился около сорока часов. — Стюре смеется.
Я думаю, что если бы мне платили за мои часы работы, как адвокату, я бы давно уже достиг экономической независимости.
— И знаешь, что еще он рассказал? Он записался в партию и после выборов надеется занять пост министра. И такое он рассказывает мне! Разве не странно?
— Очень странно, — отвечаю я, думая о другом.
Я уже стою перед входом в здание по адресу Вестманнагатан, 4. Мы заканчиваем разговор, я поднимаюсь по роскошной лестнице и звоню в дверь адвокатского бюро «Боргстрём&Будстрём».
Аппаратура уже установлена и настроена, так что, когда через несколько минут после меня появляется Клаэс Боргстрём, мы можем сразу начать. Он спрашивает, какие мои установки для интервью. Под каким углом я буду все это освещать?
Я честно отвечаю, что изначально не имел никакого мнения, но со временем стал все более скептически относиться к следствию. Адвокат изучает меня своими проницательными серо-голубыми глазами.
— Сколько времени вы затратили на все это? — спрашивает Боргстрём.
— Примерно семь месяцев, — отвечаю я, думая о разговоре со Стюре.
— Семь месяцев? По сорок часов в неделю?
Боргстрём с недоверием смотрит на меня, когда я объясняю, что обычно работаю более сорока часов в неделю.
— Я просмотрел три дела, в которых участвовал, — Тереза, Аккаяуре и Леви, — говорит Боргстрём. — Когда я взглянул на свой счет, то увидел, что затратил на эти три дела тысячу часов.
— Тогда вы очень хорошо подготовлены, — одобрительно говорю я.
— Да, это означает, что я располагаю кое-какими знаниями.
Я решаю начать мягко и прошу Боргстрёма рассказать, как он стал адвокатом Квика.
— Он позвонил мне в разгар следствия по так называемому двойному убийству на Аккаяуре и спросил, готов ли я его представлять. Само собой, я ответил на этот вопрос «да». Затем получилось так, что я представлял его интересы в четырех судах в течение четырех лет.
Боргстрём рассказывает, не нуждаясь в моих вопросах, и вскоре подходит к специфике защиты серийного убийцы, который по собственному почину рассказывает о своих преступлениях.
— Для защиты эта ситуация не является уникальной, мне доводилось защищать и других людей, признававшихся в убийстве.
— Даже когда против них не было никаких подозрений?
— Обычно бывало так, что подозрения существовали, а потом следовало признание, — поясняет Боргстрём.
Клаэс Боргстрём тщательно подчеркивает, что одного признания недостаточно и оно должно подтверждаться иными доказательствами. В случае с Томасом Квиком дополнительными доказательствами являлось то, что он раз за разом рассказывал детали, о которых мог знать только сам исполнитель преступления. В качестве примера адвокат приводит убийство Терезы Йоханнесен.