Ваш выход, рыцарь Вешковская!

Саринова Елена

— А с чего вы взяли, что мы вышли гулять? А может, у нас с… братом дела?

— Да! — не то удивился, не то подтвердил мой загадочный «брат». И спасибо, что рот свой открыл. Хотя с его лексиконом… — И-и… мы против насилия, потому как подобным порождается лишь подоб…

— Не обращайте вниманья. Он в канцелярии при епархии служит. Проповеди за выступающими строчит.

— Ну, тогда мне понятно, — постучал пальцами по шлему Ник. — Только вот непонятно: что за «дела» у вас в этих краях?

—

Личные и срочные. И о них мы тоже вам… а, ладно! В долю ведь не попроситесь? Мы ищем исходный материал для философского камня. За этим и обследуем местные шахты.

— Киноварь, что ли?

— Нет, ртутный камень, — а в алхимии ты, по прежнему — «колба».

— Ну, да, конечно, — хотя свечения прощупываешь очень качественно. Да только с моей проверенной личиной оно в комплекте идет (спасибо урокам «хамелеонства» от Глеба), а «брат» и без того за «блаженного», лишь только рот свой открыл.

— Ну, мы пойдем?.. Господин рыцарь?

— А-а, стоять, — и будто бы воздух вздрогнул… Ник еще раз черкнул поверх моей головы глазами и… ошейник на Ванне. Только искорки на самом дне глаз — увидел. — У меня к вам будет… просьба, — свободной от шлема рукой хлопнул по карману штанины. — Просьба… будет. Есть описание наружности одного типа… да где же оно у меня… Пожалуйста, подержите, — всё! Игры кончились. И в доказательство — взлетевший прямо в мою сторону шлем. Потому что я знала, что последует дальше.

И в ответ запустила сама. Заклятием «паутины». Шлем отбросило вправо, вновь открыв мне обзор, чтоб через доли секунды, лишь успеть осознать — он тоже… успел. Удар заряда сложил меня надвое, и уже отлетая спиной, я увидела, как Ник, накрытый «сеткой», плашмя падает к ногам своего грифона. А потом приземлилась сама. Не очень удачно. Совсем…неу-дач…

— Ч-чирк!

— Агата, не плачь.

— Я не плачу. Это солнце глаза слепит и они от того…

— Угу… Больно не будет. Года быстро эту хобью щепу из тебя выдернет. У него — опыт.

— А ты не ругайся. Научился у старшекурсников. О-ой.

— Агат, я даже еще не начал… Ник, откуда лучше подлезть, как думаешь? — и два затылка, русый и темный, склонились над моей вытянутой в траве ногой.

Я закатила к небу глаза. И зажмурилась, хватая ноздрями солнечный запах полыни:

— Ну, долго вы там еще?

— Сейчас начнет… Давай я тебе дуть стану? Аф-фу-у-у.

— А на лицо-то зачем?

— Чтоб твои невсамделишные слезы быстрее просохли, — Ник изо всех сил старался выглядеть взрослым. Даже глаза не смеялись. — Впредь тебе, Агата, урок: не лазить по старым деревьям с сухими ненадежными сучьями.

— Ну, у тебя же оно получилось? — мои растрепавшиеся волосы ветром мазнули ему по лицу.

Ник сощурился:

— Так я же — пацан и…

— А-ай!

— Года, осторожней давай!

— Я и так стараюсь!

— Погоди. Я дуть ей на рану стану.

— Нет!.. Нет. Лучше руку мне свою дай. Руку! Так лучше… Так намного лучше… Уф-ф. Года, можешь начинать…

— Чирк-чирк!

Вот опять этот сон. И к чему?.. В последний раз непрошено являлся в Бередне. Сразу после моста и демона… А сейчас-то… Хлобысь! Собственной памятью по горячему лбу! И открыла глаза…

— Чирк-чирк!.. Чирк! — гулко множась в высоком пещерном своде.

— А, ну, прочь. Прочь отсюда.

— Он не улетит, Николас. Там темно и холодно, — и душевно-просительно. — Эль?..

— О-о-о… — два мужских силуэта сквозь пламя костра, одновременно обернулись. — Здра-вствуйте, тысь моя майка, — добро пожаловать обратно в «абсурд реальности».

— Здравствуй, Агата. Тебе вставать с лежанки нельзя. Левая лопатка не до конца восстановлена.

— Это я поняла. А вот чего ты тут расселся? И где вообще «тут»?

— Мне на вопрос стоя отвечать?

— И желательно с другой стороны от входа.

— Ну да. Твои командные навыки неизменны даже из положения лежа.

— Я могу и сесть.

— Это, конечно. Да только вряд ли потом будешь прямо ходить.

— Ну, надо же, какая забота. Вот не хватало еще…

— Скажите, это так первостепенно, кто из вас в каком положении станет вещать?

Уф-ф. Ну, если хорошо подумать, головой:

— Нет! Пусть с-сидит.

— Николас?

— Хоб знает, что… Вы оба — в моей пещере. На территории Седого заповедника. Этого ответа достаточно?

— Отшельничья нора? Та, в которой ты с детства…

— Так точно. В четырех милях от моего дома в Бадуке.

— И что мы тут делаем?

— А ты бы предпочла другие «апартаменты»? — сощурился сквозь огонь Ник. — После вашего «балагана» на дороге?

— Водевиля.

— Что?

— Ничего. И что дальше?

Мужчина, отведя от меня взгляд, зло хмыкнул. И с чувством запустил в огонь сучок:

— Не знаю, Агата. И очень жду объяснений от тебя. Желательно, с предложениями.

— От меня?.. — а что я могу ему «объяснить»? А тем более, «предложить»? Мы с ним теперь, в дополнение ко всем своим личным страстям, еще и по разные стороны от закона. Действительно, «хоб знает, что». Вот не так я представляла нашу неизбежную встречу в Ладмении. И первый наш разговор уж точно не из таких неравных позиций. С отшибленной спиной и головой, в которой теперь лишь большой шевелящийся ком, выпускающий фейерверки. Так что… — Мне нечего рассказать.