Ваше благородие
Шрифт:
Что-то в этом было от процесса рождения: ползешь по каменной кишке, упираешься в стену, утыканную металлическими скобками, делаешь по ним два шага вверх и снова оказываешься в каменной кишке, снова ползешь вперед и упираешься в стену со скобками, но на этот раз видишь над собой квадратный колодец, откуда тянет свежим воздухом и слышатся голоса…
Рядовой Корбан быстро пополз задом вперед, пока ноги не провалились в ту, первую дыру, встал на одну из скобок и приготовился стрелять.
Сердце колотилось так, что едва не заглушало шорох: в колодец кто-то спускался.
Миша Корбан не видел, куда стрелять.
Есть!
Он нажал на спуск. Когда стих звон в ушах (стрельба в подземелье — то еще разлечение) он не услышал ни криков, ни стонов. Убил сразу наповал? Тогда кричали бы наверху, не один же он здесь…
Потом был звук — падение, и не просто падение: кругленький железный предмет был брошен с ускорением и быстро катился в мишину сторону.
Обмирая, Корбан понял: граната.
Неизвестно как, но в кромешной темноте он увидел ее: почти цилиндрической формы, вся в частых глубоких насечках, как ананас…
Он должен был разжать руки, падать вниз, бежать… Но не мог сдвинуться с места.
Граната остановилась перед самым его носом, перекатилась с боку на бок и… покатилась назад.
Коридоры запасных выходов из батарей береговой обороны запроектированы с легким наклоном в сторону «улицы».
Именно в тот момент, когда Миша осознал избавление от неминуемой смерти, он был как никогда близок к тому, чтобы напустить в штаны. Все мускулы расслабились разом. Он не спрыгнул в нижний коридор — он рухнул туда, закрывая руками голову.
Граната разорвалась прямо под задницей у беляка, который ее бросил. Стряхнув с себя осколки и бетонную крошку, Миша услышал крик…
Невезение заразно, а инициатива наказуема, — подумал Батищев.
Невезением он заразился от Григорьева, не иначе. Инициативу проявил рядовой Карастоянов, который без приказа бросил гранату и подорвался на ней.
Карастоянова вытащили из колодца на страховочной веревке — страховка оказалась толковой мыслью. Молодец Кошкина. Кто бы еще подсказал, как попасть в казематы, раз их защищают…
— Еще пять минут — и нам этот ход до жопы. Какие мысли по этому поводу?
— Я полезу, — Кошкина бросила шлем.
— Прапорщик, не дури!
Она уже исчезла в колодце. Светлые волосы плыли вниз…
— Кошкина! Кошкина, твою мать!!!
Кошкина остановилась на третьей снизу ступеньке.
— Какого черта? — Ефрейтор Шеховцов спустился следом за ней.
— Не топчись по пальцам, — прошипела она и разрядила одну гранату. — Лови!
Попасть по мелькнувшей в темноте руке довольно трудно. Миша уже сориентировался: здесь слишком мало места, чтобы размахнуться как следует. Граната покатилась обратно, рядовой Корбан спрыгнул вниз, чтобы не задело случайным осколком.
Взрыва не было. Был мягкий прыжок и девять выстрелов подряд: пробираясь на четвереньках по коридору, Кошкина палила в темноту перед собой, чтобы не дать ему высунуться.
Остановившись на краю второго колодца, она зубами выдернула чеку второй гранаты и бросила ее вниз.
Вскочить в каземат батареи Корбан успел, а закрыть за собой дверь — нет.
— Не стрелять! — сообразивший что к чему сержант Собакин успел перехватить за ствол автомат рядового Абдуллаева и направить очередь в потолок. Ствол мгновенно раскалился, Собакин заорал, вырвал автомат и швырнул его на пол.
— Яки! — сказала сумасшедшая баба. — Правильно. Умираю я — умирают все. Оружие на пол.
Из-за ее спины уже лезли вооруженные беляки.
Батарея сопротивлялась еще полчаса. Ее сдали только тогда, когда раненый Агеев потерял сознание.
В любом несчастье, говорят французы, ищите женщину.
10. Вдовы
Товарищи женщины! Революция освободила вас. Вы все будете свободно трудиться и у каждой будет отдельный супруг…
Остров Крым, обособившись от континента, все шестьдесят лет представлял собой конечный пункт для многих беглецов и выселенцев. Армяне и греки бежали сюда от турок, цыгане и евреи — от немцев, румыны — от русских, а русские — от советских.Две мировые войны сильно перетряхнули шейкер Европы, в результате чего крымское население представляло собой интересный коктейль.
А поелику армия отражает то общество, которое она призвана защищать, то крымские форсиз были весьма неоднородным институтом.
Конечно, основу его составляло то, что некогда было Добровольческой Армией. Со временем изменялись уставы, организация и вооружение, форма и знаки отличия. Что-то из прежнего опыта отбрасывалось. что-то из нового опыта усваивалось. Но неизменным оставалось деление сухопутных войск на четыре дивизии: Марковскую, Дроздовскую, Корниловскую, Алексеевскую. Неизменной оставалась разница между званиями в пехоте, кавалерии, пересевшей на танки, и казачьих войсках.
Однако англо-крымцы тоже внесли лепту в традиции форсиз. Именно из их поселений пришло и утвердилось в армейском языке чопорное обращение «Сэр». Как раз в сороковых англо-крымцы внезапно вспомнили о своей исторической родине и сформировали несколько полков в составе британской армии. Хотя англичане были костяком этих частей, там служили и русские, задетые тем, что Крым стоит в стороне от праведной драки, и евреи, у которых кто-то из родственников погиб в газовой камере. В этих частях попадались даже советские военнослужащие, бежавшие из плена в.
Тогда же, во Вторую Мировую, был сформирован летный полк «Вдов». Инициатором его создания была беженка Юдифь Губерман, всех близких которой сожрала Треблинка. Целый год Юдифь доказывала военному начальству, что, коль скоро женщин в этой войне разрывают бомбами и загоняют в печи наравне с сильной половиной человечества, то пора дать им возможность расквитаться. Юдифь поддержало множество других беженок и она добилась своего, став первым командиром женского полка пилотов-бомберов. Почти все в полку были мстительницами — за себя и родных. Самолеты назывались в честь погибших и без вести потерянных в сумеречном гетто, которое раньше называлось Европой. Летчики-мужчины окрестили весь полк «Вдовами». Женщины вывели это название на фюзеляжах самолетов.