Ваше благородие
Шрифт:
Тамара кивнула.
— Дать тебе автомат? — спросила она.
— Пока не надо. Мне бы этот дрючок удержать… Как тебе удалось вырваться? — спросила Рахиль, выходя.
— У меня был всего один.
— Повезло. Бери Фат и пойдем в сортир.
— Иди сама.
— Дура. Если кто-то придет, в сортире лучше обороняться. Здесь входов до хрена, а в сортире только один. Второй этаж деревянный, а первый каменный. Здесь окна, а там их нет…
Тамара поняла, что Рахиль права.
Они вместе вошли в соседнюю комнату, взяли за руки неподвижное тело Фатмы и поволокли его вниз
— Ш-шайт, я надеялась тут положить ее и отдохнуть, — просипела Рахиль.
— Пошли! — Тамара сделала шаг вперед.
Когда они дошли до выхода, все три успели порезаться. Но даже боль не привела Фатму в чувство.
— Мешигинэ гоим хазерем поц, — процедила Рахиль, увидев разгром, учиненный в туалете.
Пришлось оторвать от ее хламиды кусок и вытереть грязный пол, прежде чем класть на него Фатму. Тамара занималась уборкой, а Рахиль стояла на стреме. Вернее, сидела на стреме — стоять у нее не было сил.
Тамара швырнула грязную тряпку в кусты. Потом приняла у Рахиль оружие и встала возле входа сама.
— Блевать буду, — сообщила Левкович и бросилась в кабинку. По кафельному полу за ней тянулся кровавый след.
Тамара переключилась на то, что происходило снаружи. Автоматные очереди стали ближе. Слышалсь крики. Ее побег был все еще не обнаружен, или десантникам было не до того. Надо как можно скорее привести Фат в себя, иначе им не удастся никуда уйти.
После того, что она увидела, ей было жаль, что первого десантника она оставила в живых.
Стоны, доносившиеся из кабинки, смолкли. Вместо них послышался шум воды. Выйдя к умывальнику, Рахиль долго мыла голову, потом полоскала рот, потом набирала в мыльницу воды и обливала свое тело. Розовые струйки исчезали в решетке стока.
— Все болит, — пожаловалась Рахиль. — Как хорошо быть пьяной, а? Море по колено. Фат начала шевелиться, я постою на часах, а ты помоги ей проблеваться. Сигареты есть?
— Нет.
— Погано.
Тамара отдала ей оружие и подошла к Фатме. Та и вправду шевелилась, обводила потолок мутным взглядом, стонала и пыталась встать. В кабинке Фат быстро поняла, что от нее требуется, но рвать ей было нечем.
Тамара поднесла ей воды в мыльнице. Запах и привкус мыла быстро возымели свое действие: Фатму скрутило в спазме. После того, как желто-зеленая, едко пахнущая слизь и белая пена уплыли в глубины канализации, Фат обвела помещение более осмысленным взглядом. Посиневшие губы шевельнулись:
— Тамара…
— Еще воды?
Фатма покачала головой и ее снова скорежило.
Выстрелы сменились взрывами. По улице пробежали несколько «голубых беретов». Правда, в данный момент это название не очень подходило: беретов ни на ком не было, большинство были голыми до пояса, а один — только в трусах.
Рахиль внезапно закричала и нажала на триггер. Очередь скосила раздетого, и швырнула его на гравий. Тамара бросилась к подруге, оттолкнула ее от дверного проема и подхватила свой автомат. В дверь ударили пули, не нанося прямого вреда женщинам, откалывая кусочки кафеля и покрывая зеркала паутиной трещин.
— Свет! —
Свет в сортире погас.
Тамара на коленках подползла к двери, высунулась ровно настолько, чтоб можно стало вести огонь и стриганула пулями в одну из теней на дороге. Послышался вскрик, снова ударили очереди, короткие и прицельные. Солдаты отползли под прикрытием кустов, а потом поднялись и… побежали.
Тамара не поверила своим глазам. Она осторожно вышла из дверей, подкралась к телу на дорожке… «Берет», молодой парень с бритой головой и птичьими глазами — круглыми, серыми и без ресниц — лежал на боку и часто дышал, зажимая рукой живот. Лицо его было таким бессмыссленно жалким, что Тамара захотела нагнуться к нему и посмотреть нельзя ли чем-то помочь.
— Отойди, — услышала она сзади.
Прицельным одиночным выстрелом в голову Рахиль добила парня.
— Ты идиотка, — устало сказала Тамара. — Ты выдала нас своей пальбой, мы ввязались в перестрелку, потратили патроны. а новых не достали. Его друзья унесли и автомат и обойму. Ты что, не соображаешь, что стрелять можно только по одиночкам?
Она поменяла рожки автомата и отступила снова вглубь аллеи, к клубу.
Свет опять горел, в дверях стояла Фатма с дубинкой в руке.
— Я услышала, как вы собачитесь, — сообщила она. — Хуже базарных баб.
— Тихо! — прошипела Рахиль.
Она направила автомат на дорожку, по которой, почти не шурша гравием, приближались пока еще невидимые люди. Тамара подняла автомат, но не видела, куда стрелять. Паника охватила ее: они были уже здесь — но где?
— Выходите с поднятыми руками и бросайте на землю оружие. — послышался голос. — И без глупостей: первая же граната, если что, — ваша!
По каким-то еле уловимым интонациям в голосе Тамара поняла, что это — свои, крымцы.
— Мы «Вдовы»! — крикнула она. — Поручик Уточкина, штабс-капитан Левкович, подпоручик Фаттахова.
— Все равно выходите по одной, если есть оружие — бросьте.
Фонарик загорелся в конце тропинки и осветил ее. Тамара вступила в полосу света, положила автомат на гравий и опустила руки. За ней то же самое сделала Рахиль. Фат не рассталась с дубинкой, но ребята посмотрели на это сквозь пальцы.
Загорелся другой фонарик, и при свете его показался говоривший: среднего роста худой мужчина, силуэт и профиль которого в луче света показались Тамаре такими знакомыми, что у нее захватило дух: неужели ожила безумная мечта, отдающая внимательным чтением дамских романов? Но мужчина повернулся к свету лицом и очарование-наваждение рассеялось.
— Бурцев, ты, что ли? — спросила Рахиль.
Со всеми офицерами из спецназа, вплоть до подполковника, она была на «ты».
— Там больше никого нет? — спросил Бурцев, оглядывая женщин.
Тамара сделала отрицательный жест. Только сейчас она ощутила, как болят израненные стеклом и гравием ноги.
— А в помещении клуба?
— Тоже никого, — ответила за нее Рахиль.
— Хорошо, вернитесь туда. Если хотите, можете взять оружие. нам нужно еще закончить здесь… Где остальные женщины?