Ваше Сиятельство 11
Шрифт:
Майкл встал, прислушиваясь к своему телу. Легкое головокружение быстро прошло, отголоски боли в области груди и живота тоже как-то незаметно исчезли. Чувствовал себя сейчас барон Милтон великолепно. В исследовании странного мира Майкл решил не ограничиваться просторной спальней, где он в данный момент находился. Благо дверь была открыта, и требовалось лишь найти что-то из одежды, чтобы можно было прогуляться по окрестностям. Мелькнула мысль, что ночная прогулка может быть опасной, но Майкл счел ее не чем иным, как проявлением трусости прежнего Майкла Милтона. Этот страх барон решительно загнал в тот же темный угол, откуда он вылез.
На
Барон отодвинул кресло, скрипнувшее тяжелым деревом по каменному полу, схватил свою куртку, лежавшую сверху рубашки и брюк. Почти сразу пальцы нащупали следы крови на ней. Крови относительно свежей — в густых наплывах она не успела полностью засохнуть. Майкл подошел к окну, став так, чтобы падало больше лунного света, и там осмотрел куртку внимательнее. Утвердился: сейчас он держал в руках именно свою куртку, ту самую с нашивками стэндфордского клуба, что купил перед посещением вокзала на Майл-Энд. Почти сразу он нашел в ней два пулевых отверстия. Может были еще, но барон не стал разглядывать дальше. И выводы следовали из этой находки очень странные. Получалось, что после того, как Чикуту застрелил Сидни и его самого, прошло не более как часов семь-восемь. Скорее всего и того меньше!
Как могло получиться, что за столь небольшое время раны зажили — от них не осталось даже следа! Да, есть маги-целители, которые делают чудеса. Но все равно на такие чудеса нужно гораздо больше времени. И с какой бы радости высокий маг-целитель стал бы спасать его от смерти бесплатно? Ведь деньги наверняка забрал Чику.
Положив куртку на прежнее место, барон Милтон направился к приоткрытой двери. Выйдя из нее, сразу попал на террасу — она тянулась вдоль всего огромного знания, похожего на дворец. Ближе к середине террасы начиналась лестница, сходившая в сад.
Вдыхая теплый ночной воздух, Майкл направился туда. Сойдя на несколько ступеней, остановился от невозможно красивого вида: невдалеке в черном с синевой небе виднелись острые вершины гор. Снежные пики сияли голубым серебром в свете яркой половинки луны. А звезд над головой сверкало столько, что господину Милтону показалось, будто он парит среди них.
И луна… Она была не одна — краешек второй виднелся между двух горных пиков.
Где-то не так далеко грохотал водопад.
И еще… Еще журчание воды слышалось рядом. Оттуда же доносились всплески, будто в пруду играла крупная рыба. Майкл спустился до конца лестницы и увидел, что за кустами виднеется мраморный бассейн, окруженный с двух сторон мраморной колоннадой, подсвеченный желтыми огнями.
Барон Милтон направился туда по мощеной дорожке, обогнул кусты олеандра и снова замер: в бассейне плавала женщина. Божественно красивая женщина! Ее тело прикрывала лишь вода и может быть тонкая ткань, которая в воде стала столь прозрачной, что сложно сказать, была ли эта ткань на ней или нет.
Испытав смущение, Майкл хотел было повернуть назад, тихонько скрыться за зарослями цветущих кустов, но не успел сделать шага.
— Майкл, как хорошо, что ты пришел! — раздался голос Геры. — Думаю, ты скрасишь мое ночное одиночество.
* * *
— Флетчер здесь, — ответила за Стрельцову штабс-капитан. — Они это не признали прямо, но я поняла по ответам. Искать его следует в цокольном этаже, дальше за игорным залом — именно в том направлении уходило внимание того темнокожего парня, когда я спросила о Харисе, — пояснила свой вывод Бондарева.
— А куда он тебя тянул? — полюбопытствовал я, вытирая руки от крови платком.
— Никуда! — от моего вопроса, голос Наташи стал раздраженным. — Вообще, строить из себя девочек по вызову — не очень хороший план. Надо было придумать что-то поумнее!
— Но сработал же, а значит вовсе не глупый! И всем было весело! — рассмеялась Элизабет.
— Так, не теряем время, тихо заходим! Ищем игорный зал, там уже сориентируемся, — я спешил, опасаясь, что сейчас может выйти кто-то из людей Сладкого Хариса. Если вышедший увидит, что на входе в клуб больше не стоит вышибал, то он может поднять тревогу.
Мы вошли.
В фойе на длинном кожаном диване сидела дама лет сорока и трое солидно одетых мужчин. К ним побежал паренек в атласно-синей жилетке с нашивкой «Miko’s Dreams Club», услужливо предлагая виски и шампанское; следом появилась девица в переднике, держа поднос с крошечными бутербродами на французский манер. Видно по всему, гости, что расположились на диване — персоны важные. Никто из собравшиеся в фойе на нас внимание не обратил, лишь низенький толстяк скользнул по мне безразличным взглядом и вернулся к беседе с дамой на диване.
Пропуская Элизабет вперед, я шепнул Бондаревой:
— Как войдем во второй зал, нужно определить кто там наиболее подходящая фигура для расспросов. Справишься? Желательно это сделать побыстрее, пока они не подняли тревогу. Если что-то пойдет не так, держись позади меня, — я обернулся на Бабского и сказал ему: — Тебя тоже касается: в случае форс-мажора держаться за мной — это приказ. У вас нет оружия, поэтому никуда не ввязываться. Если потребуется, отрабатывать буду я с Элиз.
Штабс-капитан кивнула в ответ и проговорила тоже шепотом:
— Мне бы дротики на остробой. Трофейный был почти пустой.
— Мы вообще-то тоже кое-что стоим, — с недовольством к отведенной роли проговорил поручик. Это был тот нечастый случай, когда улыбка слетела с его лица.
А я между тем начинал Алексея Давыдовича уважать: не такой уж он и засранец, как окрестила его Стрельцова. Есть у него в голове много дури, и его связи с Глорией, Рыковым и Коллегией наводят на него неприятную тень, но даже при этом с Бабским можно работать, если соблюдать осторожность.
Мы спустились по дугообразной лестнице в первый зал. Здесь было чуть проще: в полумраке, рассеченном разноцветными огнями декоративной подсветки, не так просто понять, кто свой, кто чужой. Народу собралось много: не менее сотни парней, взрослых мужчин и жадных до развлечений девиц. Вряд ли кто из них, включая горилл Сладкого бы был озабочен появлением незнакомцев: вокруг многие шутили, болтали, посмеивались; кто-то потягивал через соломинку коктейль; кто-то пил нечто покрепче; другие покуривали или просто наслаждались музыкой, доносившейся со стороны барной стойки. Рядом с баром виднелась небольшая эстрада, подсвеченная яркими лучами софитов, но она пока была пуста.