Василиса из рода Ягинь
Шрифт:
– Полынь! – ответила василиса, сжимая посох.
– Сгинь! Сгинь! – послышался обиженный голос русалки. Она, словно призрак мелькнула среди деревьев и растворилась во мраке леса.
– Не понимаю, как можно топиться от любви? Ну любишь ты парня, ну бросил он тебя, ну утопи ты его? – заметила василиса, слыша далекий смех.
– Вот поэтому мужчин – русалок мало. Мужчины – русалки появляются, если у женщины руки сильные! – усмехнулся филин.
Дорога все не кончалась, но сил прибавилось.
Казалось, в темноте и путь короче, и шаги легче.
Василисе действительно показалось, что ей стало намного легче идти. И ноша уже не тянула назад.
«Бзем!», – послышался странный звук позади. Василиса резко обернулась и увидела в клюве филина зеркальце.
– Я фто? Я нифефо! – заметил он, понимая, что его только что поймали на горячем.
Василиса обернулась, видя, как всю дорогу за ней тянется выброшенный из мешка скарб. В скатерти филин проклевал дырку, и вытаскивал оттуда по очереди то одно, то другое, осторожно бросая на дорогу.
– Ну зачем ты так! – возмутилась она, выхватывая треснувшее зеркало. – Это ж люди дали!
– Да брось! И желательно мешок! – возмутился филин, пока у него из клюва вырывали зеркальце. – Не нужно оно тебе! Ты как себе представляешь? Нападут на тебя внезапно, а ты такая: «Ой, сейчас мешок положу! И покараульте, пожалуйста!».
Василиса уже и сама хотела его бросить, вот только гордость не позволяла.
– Слушай, а посадов всего четыре? – спросила она, спасая свое зеркальце из клюва.
– Не четыре, а пять, – ответил филин, прикидывая, что еще можно вытащить из мешка. – Красный Посад, Черный Посад, Белый Посад, Зеленый Посад и Мертвый Посад.
– Мертвый Посад? – удивилась василиса, впервые слыша о таком. – Мне про него ничего не рассказывали! Расскажи!
– Был когда –то еще один Посад. Его называли Старый Посад. Он был самым первым. А потом что-то случилось в нем. Никто в живых не остался. Стоит он, почти как новенький, только людей в нем нет. Тишина такая. Ни зверя, ни птицы. Это днем. А что по ночам в нем твориться, никто не знает.
– Мертвый Посад, – прошептала василиса, вспоминая старинные карты. – Его ведь на картах нет!
– Еще бы нет! На него набрести не так-то просто! А лес его знает, где он находится. Так что за это можешь не переживать! – зевнул филин.
Они все шли, шли, а дорога все не кончалась. Это на старинной карте все казалось таким близким и понятным. Кажется, глазом моргнуть не успеешь, как уже в Красном Посаде. Но на самом деле путь куда длиннее и опасней.
– Смотри! – вздрогнула василиса, обрадовавшийсь. – Огонек! Деревенька!
– Так, погоди! – потряс сонной головой филин, пока среди деревьев виднелись теплые огни жилья. Василиса ускорила шаг.
– Так, что-то мне внутренний компас
– Внутренний что? – спросила василиса, уже видя рубленные избы, покосившиеся крыши среди деревьев и дымки, тянущиеся вверх.
– Жопа сжалась – это называется. Предчувствия, чуйка, – мрачно пояснил филин. – Это – не Красный Посад! До него еще пилить и пилить! Что-то я не помню, чтобы здесь была деревня.
– Да это и не деревня, – заметила василиса. – Это какой-то хутор! Раз, два, три, четыре, пять! Всего пять домов…
– Не было здесь ни хутора, ни деревни! – спорил филин. – Отродясь не было! Какой дурак будет тебе возле дороги в самой гуще леса селиться! Люди селятся там, где побезопасней. И где поляны есть.
На шум голосом из одной избы вышла старушка, присматриваясь к василисе.
– Ну, может, хоть дорогу спросим? Правильно ли идем? – расстроилась василиса, видя, как старуха заметила ее и остановилась на крыльце, как вкопанная.
– Бабушка, – вежливо начала василиса. – Здравия тебе!
– О, и тебе не хворать, девонька, – послышался старушечий голос.
– Это что за место? – спросила василиса, подходя поближе. Где-то пахло едой, заставляя желудок внутри нервно ворочаться.
– Так это же Пригорки! – заметила бабушка, подозрительно присматриваясь. «Пригорки, Пригорки!», – бормотал филин. – «Не помню я Пригорков!».
– А ты че ночью по дороге шастаешь? А? Али нечисть какая? – спросила старуха, присматриваясь.
– Да не нечисть я, а василиса, – устало выдохнула василиса, оглядывая покосившиеся заборы из веток и ветхие избушки, чьи крыши уже успели порасти мхом.
– Василиса, значит? Ну тады заходь! Гостьей будешь! – вздохнула бабка, осматриваясь по сторонам. – Только смотри. Из дому не выходи. До рассвета, чтоб ноги твоей не было на улице! И дальше не ходи, ни к кому не стучи, ни у кого ничего не спрашивай! Ко мне иди. Переночуешь!
– Погоди, ты куда намылилась? – возмутился филин.
– До Посада далеко. Утром пойдем, – выдохнула василиса, пока старушка осматривалась, приоткрыв дверь избы.
Усталость давала о себе знать. И мысль прикорнуть на лавке стала такой заманчивой.
– Неприятности жопой чую я, – на ухо василисе заметил филин. – Ты бы это… Подумала хорошенько!
– Да тише вы! – прошамкала бабка, заводя василису в дом. – Расшумелись, раскричались! Нельзя тут шуметь и кричать!
Старенькая дверь закрылась, а бабка бросилась закрывать ставни.
– Вот и сиди тихо, – послышался голос бабки, когда она зажгла свечку. – К окнам не подходи…
– А я говорил… – заметил филин, ухая и усаживаясь на плече поудобней. – Пригорки… Что за Пригорки?