Василий Тёркин
Шрифт:
Сам народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств СССР О. Г. Верейский, иллюстрировавший многих советских и зарубежных писателей, самой большой удачей считает свою встречу с Александром Твардовским. При нем рождались многие главы «Василия Теркина». «То, что я был свидетелем событий, — пишет художник, которые либо вошли в главы «Теркина», либо стали фоном для них (толчком для их возникновения), то, что я видел и мог с натуры рисовать места, где происходило действие, — помогло мне в работе над иллюстрациями к «Василию Теркину» и «Дому у дороги». Помогло не буквально пересказать содержание, а идти с своим изобразительным рассказом как бы параллельно со стихами. Вместе с тем я мог сохранить в рисунках конкретность и времени, и места действия. И разрушенный, сожженный Смоленск, и мощенные бревнами болота Белоруссии, и равнины Восточной Пруссии с дальними готическими шпилями, и тот прусский городок, где писалась глава «Баня», — все это виденное, хоженное и рисованное». 161
161
«Нева», 1972, № 12,
Известны также иллюстрации к «Василию Теркину» художников Б. Дехтерева, И. Бруни и др.
По мотивам поэмы Твардовского художник Ю. М. Непринцев создал свою картину «Отдых после боя (Василий Теркин)» (1951).
«Книга про бойца» нашла себе путь и на театральные подмостки. В инсценировке К. Воронкова 162 в 1961 г. ее поставил московский академический театр имени Моссовета. Широко известны литературные композиции глав поэмы в исполнении артистов Д. Н. Журавлева 163 и Д. Н. Орлова. Некоторые отрывки поэмы были положены на музыку композитором В. Г. Захаровым.
162
«Василий Теркин». Сценическая композиция К. Воронкова по мотивам поэмы А. Твардовского, в 2 действиях, 12 картинах. М., 1961; А. Твардовский. Василий Теркин. Сценическая композиция К. Воронкова по одноименной поэме А. Твардовского. М., 1972. (Оба издания — на ротаторе.)
163
Композиция Д. Н. Журавлева помещена в сборнике: «Литературные композиции». Под редакцией С. Кочаряна. М., «Искусство», 1950, стр. 85-127.
«Василий Теркин» — лучшая поэма А. Т. Твардовского, наиболее ценимая им самим. «…«Книга про бойца», — писал он в автобиографии, — каково бы ни было ее собственно литературное значение, в годы войны была для меня истинным счастьем: она дала мне ощущение очевидной полезности моего труда, чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся, непринужденной форме изложения. «Теркин» был для меня во взаимоотношениях поэта с его читателем — воюющим советским человеком, — моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю. Впрочем, все это, мне кажется, более удачно выражено в заключительной главе самой книги». 164
164
«Советские писатели». Автобиографии, т. II. М., 1959, стр. 416.
Твардовскому удалось на трагическом фоне войны создать жизнерадостное, оптимистическое произведение. Как это ни парадоксально на первый взгляд, это произведение о войне в сущности направлено против войны, полно мечтой о мирной жизни, которая несовместима с войной:
Как война на жизнь ни шла, Сколько ни пахала…(«О любви», ст. 99-100.)
Для Твардовского, много размышлявшего на тему: «Война и жизнь», — существовала «война» и «просто жизнь» (глава «Отдых Теркина»), жизнь вообще, и война не исчерпывала всей жизни, была антагонистична жизни, она и велась нами против фашизма — «ради жизни на земле». — «Жизнь больше войны, хотя когда война, то кажется, — на первый взгляд по крайней мере, — что ничего больше ее нет». 165
165
«Новый мир», 1969, № 2, стр 120.
Мыслью о жизни, мечтой о жизни — жизни нормальной, обычной, с ее непоруганной, роскошной природой, с ее любовью, с ее созидательным трудом — полна эта простая и мудрая книга — одно из вершинных произведений советской эпической поэзии.
А.Л. Гришунин
ИСТОЧНИКИ И ДВИЖЕНИЕ ТЕКСТА. ПРИНЦИПЫ ИЗДАНИЯ
Фронтовая судьба поэмы, создававшейся в полевой обстановке, не способствовала сохранению первичных авторских рукописей. В подавляющем большинстве случаев они до нас не дошли. Архив Твардовскому на фронте заменяла тетрадь в клеенчатой обложке, о которой поэт упоминает в статье «Как был написан «Василий Теркин». 166
166
См.
Эта тетрадь сохранилась. На форзаце — надпись рукой Твардовского: «А. Твардовский. Редакция газеты «Красная Армия». Действ. Кр. Армия, 28-я полевая почта. Передать моей жене Гореловой 167 Марии Илларионовне. А. Твардовский. 19.VIII.41. Киев». В тетрадь вклеивались вырезанные из фронтовой печати стихи, очерки, статьи А. Твардовского начиная с июля 1941 г.
С начала войны и до середины 1942 г. поэт печатался в газете Юго-Западного фронта «Красная Армия» и в ее специальном приложении «Громилка», а с середины 1942 г. — в газете Западного (3-го Белорусского) фронта «Красноармейская правда». Здесь 4 сентября 1942 г. напечатано было начало поэмы «Василий Теркин»: вступительная главка и «На привале». Редакционное предуведомление гласило: «Лауреат Сталинской премии, поэт-орденоносец Александр Твардовский, работающий в газете «Красноармейская правда», написал новую поэму «Василий Теркин». Сегодня мы начинаем печатать эту поэму».
167
М. И. Твардовской, носившей тогда эту фамилию.
Важным источником творческой истории «Книги про бойца» и многих ее вариантов служат вспомогательные рабочие записи поэта, оставленные им в специальной тетради. Эти записи содержат первоначальные редакции отдельных глав, не включенные в текст «отходы», авторские программы работы над отдельными главами и частями; предначертания предстоящих работ, творческие мотивировки переработок. Сам Твардовский так писал об этих своих тетрадях: «Записи мои — не дневник, но и не что-нибудь строго рабочее, предназначенное к делу. Угадать, что и по какую пору записывать, — это уже творческий труд». 168
168
А. Твардовский. Родина и чужбина. Записи. Очерки. Рассказы. М., изд-во «Советский писатель», 1960, стр. 121.
Некоторым эпизодам в рабочих тетрадях поэта предшествовали прозаические наброски и описания очеркового характера. Отчасти они были потом опубликованы самим А. Твардовским в книге «Родина и чужбина» или в записках «С Карельского перешейка». Например, двум мотивам из начальных глав поэмы — мотиву шинели (в главе «Перед боем») и все еще идущих после гибели солдат писем («Переправа») соответствует запись, сделанная поэтом зимой 1939-1940 гг. на Карельском перешейке: «Сжималось сердце при виде своих убитых. Причем особенно это грустно и больно, когда лежит боец в одиночку под своей шинелькой, лежит под каким-то кустом, на снегу. Где-то еще идут ему письма по полевой почте, а он лежит». 169
169
«Новый мир», 1969, № 2, стр. 126.
Неудовлетворенность делаемым сквозит во многих рабочих записях требовательного к себе автора и в этот период работы над «Василием Теркиным». Этим, по-видимому, объяснялось и то, что летом 1942 г., наряду с «Теркиным», возникает новый замысел Твардовского — продолжение поэмы о Моргунке («Страна Муравия»), попадающем на войну. Здесь предполагалось осуществить «чисто лирическое, узко-поэтическое решение-задачи. Теркина хватит для сюжетов, диалогов, анекдотов и пр. материала войны». 170 Планы этой поэмы и отдельные наброски сохранились в рабочей тетради Твардовского, но в целом она не была осуществлена в том виде, как задумывалась. Потребность же в «чисто лирическом, узко-поэтическом решении задачи» — «рассказать сильно и горько о муках простой русской семьи, о людях, долго и терпеливо желавших счастья, на чью долю выпало столько войн, переворотов, испытаний…», 171 — по-видимому, привела вскоре к замыслу «Дома у дороги» и реализовалась в этой поэме, начатой еще до окончания «Книги про бойца».
170
Архив А. Т. Твардовского. Запись от 12 августа 1942 г.
171
Архив А. Т. Твардовского. Запись от 18 августа 1942 г.
Почти одновременно с «Красноармейской правдой» главы «Василия Теркина» печатались и в двухнедельном московском журнале «Красноармеец», органе Главного Политического управления Красной Армии. Печатание в журнале «Красноармеец» началось даже несколькими днями раньше, чем в газете (№ 16 за 1942 г. подписан к печати 30 августа), но в дальнейшем более оперативная ежедневная газета, как правило, опережала журнальные публикации глав. Главы «О потере», «Поединок» и «Смерть и воин» вовсе не печатались в журнале «Красноармеец».