Васса Железнова (Мать)

Горький Максим

В а с с а (входит). Мир беседе. На кого это Наталья обозлилась?

А н н а. Она? Как же она злится?

В а с с а. Стоит середь зала и кисти у платка обрывает... белая вся, даже досиня... (Прохору.) Там вас голубятник спрашивает.

П р о х о р (расхаживая). Подождёт...

А н н а (глазами и осторожными жестами просит, чтобы мать ушла. Васса недоверчиво смотрит на неё). Семён воротился из города?

В а с с а. Не знаю... и мне он нужен бы... пойду, погляжу,.. (Уходит.)

П р о

х о р. Давай в карты играть, а? Позовём Людмилу, Наталью...

А н н а. Ну что ж, давайте... Так, значит, уходите вы из дела?

П р о х о р. Обязательно. Стар становлюсь... и вообще - какое это дело? Боязно чего-то, видишь ли! Бывало - идешь по селу - барином себя чувствуешь... а теперь хоть и по-прежнему низко кланяются люди, но это они для того, чтобы злые глаза свои спрятать... Какая это жизнь? Вот это, брат, и есть греческая Илиада - все друг друга по башке норовят ловчее стукнуть... К тому же и делец я был всегда не ахти какой... а теперь к чему мне оно, дело?

С е м ё н (входит). Кто меня звал?

А н н а. Мамаша.

С е м ё н. А она говорит - ты! Стало быть, никому я не нужен? Ну, это хорошо!

П р о х о р. Бум! Пойду за Людмилой. Семён, в карты хочешь?

С е м ё н. Можно. Ай, братцы, славно в городе! Твёрдо всё - дома каменные... светло, чисто... И люди другие - разговор широкий... про всё знают... Дума там, политика разная... случаи интересные...

П р о х о р (уходя). Барыньки красивые...

С е м ё н. Пошёл... бабник!

А н н а. Ты серьёзно думаешь, что он с Людмилой... шалит?

С е м ё н (с удовольствием). Шалит? Ишь ты... а я ждал, как ты это скажешь! Назвала ловко... Вот он, город... всему учит! Да, он, дядя, конечно, шалит... да ещё как... Я сам слышал, как он её учил однажды... у меня глаза на лоб со стыда полезли...

А н н а. Чему - учил?

С е м ё н. Ну, это нельзя сказать, совестно.

А н н а. Чай, я замужем!

С е м ё н. Всё равно... да я и не понял толком-то... насчёт детей... как надо, чтобы дети не родились... Ну его! Баловник... дело его не утешает...

А н н а. А тебя?

С е м ё н. Меня-то? Видишь - радости в изразцах да кирпичах немного... к тому же народ стал угрюмый... стражники да строгости... пьянство да драки... скушно это! Помрёт папаша, - в городе буду жить... совсем иным сам себя видишь, когда вокруг все люди одинаковы...

А н н а. Ну, а кто же дело вести будет?

С е м ё н, Дело-то? Его - сократить... торф невыгодно работать... а остальное - мать да Михайло... пускай они копаются... А в городе - открою я магазин золотых вещей... н-да! На главной улице, на Дворянской.... И вывеска: ювелирный магазин Семёна Железнова - ювелирный! И слово такое мягонькое - ю! Над магазином - квартира будет... Фисгармонию куплю, буду играть на ней...

ю!

Л ю д м и л а (бежит). Анна, иди, уйми их...

С е м ё н (испуганно). Кого? Кто?

Л ю д м и л а. Дядя Прохор Павла бьёт...

С е м ё н. Вот... пожалуйте! Вот те и ю! Анна, что же ты, иди!

А н н а. Куда я пойду? Ударят ещё! Иди ты сам!

С е м ё н (идёт). Я... ну что я! Полицейский какой...

Л ю д м и л а. Господи - что же это? Какая это жизнь?

А н н а. Ничего, Люда...

Л ю д м и л а. Хоть бы уж дядя убил Павла... так жалко его... так он противен!

А н н а. Из-за чего они?

Л ю д м и л а. Павел сказал, что не пустит меня в карты играть, а мне это смешно стало... он меня толкнул и заорал, а дядя за волосы его...

А н н а (спокойно). Мужичьё...

Л ю д м и л а. Противно...

А н н а. Так ли бы тебе жить!

Л ю д м и л а. Дорого стоит счастье, хоть и маленькое... (Задумчиво.) А всё-таки вспомнишь о нём - и легче... Ах, Анюта, как хорошо, когда мужчина от радости плачет пред тобою, - такой он милый тогда... такой дорогой... знаешь это?

А н н а (обняла её). Да-а... о, я знаю...

Л ю д м и л а. Чувствуешь себя в такую минуту богатейшей королевой да ведь? И так уж ничего не жалко тебе, так не жалко - хоть смерть примешь...

В а с с а (идёт). Что за шум у вас?

Л ю д м и л а (бросаясь к ней). Ах, мама, сделайте что-нибудь!..

В а с с а. Ну, что ещё натворила?

Л ю д м и л а. Ничего! Они там, Павел с дядей, подрались...

В а с с а. Опять! Просила я тебя, Людка...

Л ю д м и л а. Не могу! Вы всё знаете... вы понимаете, ведь - не могу быть ласковой! Вы сами говорили - мужчину не обманешь...

В а с с а. Ну иди, ступай... уговори их... дураки оба...

Л ю д м и л а (идёт). Что я пойду?

А н н а. Это у вас часто?

В а с с а (села у камина). Третий год... Иной раз так за сердце схватит... всех бы... взяла да и... Жалко мне Павла! Ой, Анна, жалко...

А н н а. Людмиле тоже не сладко.

В а с с а. Ей? Она - не сдаст...

А н н а. Что у неё с дядей Прохором?

В а с с а. Не Прохор он, а прохвост! Узнал девичий секрет один... ну и пользуется... да! Пользуется, пёс!

А н н а (тихонько). Вот что, когда вы ляжете, я приду к вам.

В а с с а (насторожилась). А что? Зачем?

А н н а. Надо поговорить. Они тут исповедовались.

В а с с а. Прохор?

А н н а. И он. Вы знаете, что у него сын есть?

В а с с а. Не один, поди-ка! Ну?

А н н а. Одного - усыновить хочет.

В а с с а (поднимаясь). Врёшь? Пугаешь?

А н н а. Так говорит.

В а с с а. Ну вот... и - конец! Зачем работали? Чем гордились? Нет, нельзя... это - нельзя!