Вася Чапаев
Шрифт:
— Ничего! — тряхнул Вася головой. — Пойдем к нам, я все расскажу!
И оттого, что здесь его встретил верный друг Васята, а там остались такие хорошие Анисья и Шура, Васе стало легко и весело.
На работу надо было приходить чуть свет. Наносив воды и дров, Вася растапливал все три печки, обогревающие комнаты. К шести часам утра, когда подымался хозяин, в доме было уже тепло. А с семи часов начиналась «карусель» — как называла Шура Васину маяту.
—
— Вася, пойдем полы воском натирать...
— Вася, хозяйка зовет...
Вася убирал с Шурой комнаты, мыл окна, колол дрова, чистил конюшню, снова носил воду на кухню, палил свиные головы на холодец, щипал гусей, кур — у Залогиных каждый день к обеду собирались гости — и не меньше пяти раз ставил самовар.
К концу дня Анисья силком заставляла его что-нибудь съесть. А придя домой, Вася, как столетний старик, сразу же лез на печь — спать.
Иногда Васе казалось, что он всю жизнь только и делал, что был на побегушках. День за днем, месяц за месяцем проходило время.
Пролетело рождество. Прокатила на тройках с бубенцами горластая масленица. Потянулся великий пост.
Богомольный Пармен Ефимович заморил весь дом. На кухне пахло кислой капустой, редькой. Залогин постился сам и заставлял поститься домашних. Хозяйка потихоньку посылала Васю купить колбаски или ветчинки. Анисья и Шура на свои деньги покупали солонину и варили ее, когда хозяина не было дома, — чтобы не унюхал, моленный черт!
Хозяйка, изнывающая от скуки, несколько раз звала Васю к себе и ни с того ни с сего приказывала подмести ее комнату. И каждый раз Вася находил где-нибудь под креслом или под кроватью смятую трешницу или пятерку и, аккуратно расправив бумажку, клал ее на видное место. Ему представлялось, что у хозяйки под широкой юбкой висит мешок с деньгами. Повернется как-нибудь неловко, а деньги и сыплются. Он не предполагал, что это была хитрая уловка — проверяли его честность.
Денег за работу Вася не получал. Работал за харчи. Но на рождество Пармен Ефимович торжественно подарил ему два рубля и серого коленкора на рубаху.
Все было бы терпимо, если бы не кучер Петр. Неумный и подлый парень при всяком удобном случае награждал мальчика скверными прозвищами.
Дело объяснялось просто. Раньше Петр иногда помогал хозяину в лавке и надеялся, что Залогин наймет другого кучера, а его, Петра, сделает приказчиком. Пармен Ефимович часто поговаривал, что одного приказчика, работающего в лавке, уже мало. Торговля расширялась.
А теперь хозяин все чаще и чаще забирал в лавку Васю — то навести порядок на полках, то распаковать товар. Учил обращаться с весами, подсчитывать деньги. Несмотря на то что Вася окончил только первый класс, считал он бойко и почти без ошибок. На кухне поговаривали, что Залогин метит Васю в приказчики. Анисья и Шура с удовольствием беседовали на эту тему в присутствии Петра.
...Вася колол дрова. Эту работу он любил.
— Вася... — послышалось ему. Он огляделся. Рядом никого не было, но собаки, глухо рыча, подбежали к забору.
— Ва-ась!
Вася подошел к забору.
— Кто зовет? — сердито спросил он. — Я же работаю, нельзя мне.
— Это я, Енька! Ой, Васенька, миленький, вылези сюда! Ой как надо!
Вася еще раз оглянулся. Не хватало только, чтобы во дворе появился Петр.
— Говори скорей, чего тебе надо?
— Ой, ты вылези, вылези, ради Христа! — причитала Енька.
Вася, как кошка, взобрался на забор и перемахнул на другую сторону. Не успел он спрыгнуть на землю, как в него вцепилась Енька.
— Побежим скорей! Васенька, мама Клавку тому барину отдает, насовсем... Побежим Клавку отымать!
Енька тащила Васю за руку, и он бежал, сам не зная, чем сможет помочь. Не успели они свернуть в проулок, где жила Енька, как из-за угла им навстречу завернул извозчик. Между барыней и длинноволосым барином съежилась закутанная в большой платок Клава.
— Клава-а! — отчаянно закричала Енька и бросилась за санями. Извозчик хлестнул лошаденку, и Енька, поскользнувшись, растянулась на снегу.
Вася помог ей подняться. Не отряхиваясь, растопырив руки, Енька пошла вперед. У калитки стояла Енькина мать с Леником на руках и глядела в сторону, куда скрылся извозчик.
Маленькая, взъерошенная, вывалянная в снегу Енька грозно встала перед матерью.
— Зачем Клавку отдала? — крикнула она. — Зачем? Я в няньки пойду, пускай Клавка дома будет! А ты... отдала-а-а! — Енька заплакала.
— Ей там лучше будет, Еничка. Ей там... хорошо будет, — с трудом шевеля побелевшими губами, прошептала мать.
Енька в ужасе отступила:
— Мама! Ты ведь так говорила про папу... когда он помер...
С тяжелым сердцем вернулся Вася на работу. «Не любила она Клавку, — осуждал он Енькину мать. — Разве можно свою дочку насовсем отдать?..»
— Эй ты, выродок! Лодыря гоняешь? — словно из-под земли вырос перед Васей Петр. Он с фасоном вытащил серебряные часы и ткнул пальцем в циферблат. — Два часа валандаешься и только-то наколол? Да тут, — пнул он ногой в груду расколотых поленьев, — охапки три, не больше. Дармоед!
Это была неправда. Дров было много.
— Чего ты ко мне лезешь? Хозяин какой нашелся! — запальчиво выкрикнул Вася.
Петр неожиданно ухватил Васю за ухо.
— Ты, гнидыш несчастный! Еще огрызаешься на старших? Да я тебя, как щенка...
Никогда никто не драл Васю за уши. Вырвавшись от Петра, он замахнулся колуном. Петр перехватил Васину руку и стал выкручивать ее, пока ослабевшие пальцы не выпустили колун. Не помня себя от боли, Вася ударил кучера ногой. Петр заревел и, схватив полено, бросился на мальчика.