Вася Красина и Бюро Изменения Судеб
Шрифт:
— Ты где так долго шлялась, Алия?
— Что?
— Мне что? Дважды повторять?
— Я купила мясо и тыкву на манты и сразу же пошла домой.
— Тебя не было два часа.
— Что? – не поверила Алия. — Быть такого не может. Я посмотрела на часы, когда ушла. Была… Половина одиннадцатого.
— А теперь посмотри на часы еще раз.
Последовала тихая рекомендация, предвещающая молниеносную вспышку, если ответ будет неверным. Но другого ответа и не было, кроме единственного на этот раз. Да и как узнать какой ответ Тимуру понравится? Это всегда
— Без четверти двенадцать, Тимур. Меня не было один час и пятнадцать минут.
— До магазина идти десять минут. Десять минут обратно. В магазине ты максимум полчаса. Где ты была, Алия? Что ты от меня скрываешь? Ты решила найти себе нового мужа?
Короткий шаг к ней и его рука коснулась её затылка, пальцы схватили за волосы, обхватили их как можно крепче, потянули так, что пришлось отклониться назад. Возможностей сопротивляться сильному мужчине не было никаких. Да и как сопротивляться, если от страха пробирает до костей, если душу жжет почерневший от злобы взгляд. Если от силы, которая должна защищать, веет непреодолимой опасностью. Лучше не провоцировать. Так будет лучше. Поддаться. Показать свою беззащитность.
— Дрянь! Смотри мне в глаза. По ним вижу, — и гораздо медленнее уже через паузы, — пока… я… сижу… с детьми… моя жена пользуется моментом, чтобы найти себе нового мудака и сбежать? А может уже нашла? Ходишь, ему улыбаешься? Еще и домой приводила?
Резкий рывок в сторону и Алия потеряла равновесие, закачалась, но упасть не смогла. Кажется, волосы рвались вместе с корнем, но они же и удержали от падения на пол. Больно, очень больно, но непонятно, что больнее – физическая боль или раздирающая от обиды в груди, когда очередные надежды разбились. Растворились, как пустынный мираж, в диком приступе мужниной ревности. Беспричинной. Внезапной. Она всего лишь задержалась. На каких-то пятнадцать минут. Её не было не два часа, а он… всё перевернул. Одним махом.
— Тиму-ур! – слезы самовольно выступили из глаз. – Отпусти! Мне же больно! Я тебя люблю, у нас дети. Никого я не приводила! Что ты…
— А ведь очень удобно? Бросать мужа с детьми, а самой бежать на свидание. Трахаться с ним тайком. Где? Со мной не хочешь, а с другим всегда готова, да? Как его зовут?
— Тимур?! Что ты несешь?
— Где ты была, Алия? – ещё жестче последовал вопрос, еще тише прозвучал голос. — С кем ты сегодня была?
Он её не слышал. Она будто уперлась в стену. Вот только совсем недавно, казалось, поднималась по лестнице, ведущей в новую жизнь. Широкие светлые ступени надежды. Раз, два, три, десять. Последний шаг, но вместо прохода в будущее – серый, обшарпанный, запачканный грязью бетон. И ступени уже сзади узкие, и поднялась невысоко. Так. Вдруг. Обманулась.
Губы Тимура искривились, предвещая новую вспышку, и Алия заговорила. Быстро, искренне, оправдываясь, чтобы только отстал, чтобы отпустил и поверил, чтобы вдруг не ударил.
— Я задержалась, потому что встретила одну женщину с собакой. Мне же сон снился сегодня, я рассказывала.
— Врёшь!
— У меня в кармане визитка! Она мне оставила зачем-то. Свой телефон.
Хватка резко ослабла, пальцы разжались, последовал новый толчок. Её оттолкнули так, будто она прокаженная, вся больная, убогая, что ей можно запачкаться. Вот только утром дарили розу, что стоит в узкой вазе на кухонном круглом столе. Алия смотрела на красные лепестки, но они размывались в слезах. У каждой розы есть острые шипы, эта роза не исключение.
— Бюро изменения судеб? Серьезно? Моя жена общалась со сбежавшей из психбольницы психичкой? Ты – дура, Алия? Моя жена полная дура?
Тимур вернулся, держа пальцами белую карточку с серебряными вензелями. Он присвоил её личную вещь, и судьба визитки теперь зависела от разозленного её задержкой мужа. Стоило попробовать вернуть всё в доброе русло, как-то затушить ссору, любовью успокоить мужчину.
— Теперь ты видишь, что я честна с тобой? – дружелюбно произнесла Алия, не обратив внимание на оскорбления. Ну как не обратила? Слова жгли, как порезы ножами, но цель помириться важнее. – Я люблю только тебя, Тимур. И наших деток.
Но Тимуру что-то не нравилось. Он не хотел успокаиваться, но и причина продолжать ссору исчезла. Алия на это очень-очень надеялась, внимательно следя за визиткой. Муж крутил её в пальцах и не планировал отдавать. И отчего-то Алие не хотелось визитку вдруг потерять. Отчего-то вдруг показалось, что в этой картонке спрятано что-то сакральное.
Тимур прищурился, а потом улыбнулся. Недобро так, многозначительно. Подошел к столу, взял в руки спички.
— Тимур, не надо! – взмолилась Алия. – Это же моя вещь!
— Ты собираешься общаться с психичкой?
— Она не сумасшедшая. Она нормальная.
— Да у нее даже имя тупое.
— Редкое просто. И работает она там недолго.
— Кто она такая, Алия? Ты собираешься общаться с незнакомой бабенкой?
— Нет, но… Визитка моя!
— В этом доме все мое. Ты. Твои визитки. Все. Запомни это, Алия, — самодовольно произнёс Тимур, а потом зажег спичку.
Картонка вспыхнула в одно мгновение, заставив Алию снова расплакаться. Она, может, и не позвонила бы Василисе, но теперь, когда Тимур решил всё по-своему, стало обидно вдвойне. Почему он с ней так поступает? Даже в таких мелочах!
На лице Тимура не было ни тени сомнений, ни тени раскаяния. Он равнодушно смотрел на слёзы, что стекали по её щекам, в глазах горело удовлетворение собой, своей властью. Тимур ей упивался сейчас. Царь и бог в семье. Самый главный.
— Ты еще знай, Алия, — добавил он. — Если я узнаю, что ты с кем-то встречалась, я вырву внутренности из твоего живота и скормлю их дворовым собакам.
— Тимур!
— Закрой рот. И заткни своих спиногрызов. Я устал, и мне надо поспать. Я тебя предупредил, поняла?