Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

Тюрин Александр Владимирович

— А мне не надо знать, как зовут ангелов? — задался вопросом Василий Савельевич. — Ну там, Гавриил, Рафаил. Или Сатанаил? Я всегда думал, что говорить «эй, ты» — невежливо.

— Чтобы не говорить «эй, ты», называйте меня Лео или Лев Константинович, как уж вам удобнее, а вот ее, конечно же, Зина… Теперь о том, что нас интересует. Ваша фирма. Вы уже поняли наверное, что она непростая, с гнильцой. Особенно нас беспокоит ее директор.

— А, Виталий Магометович.

Лео,

который Лев Константинович, тут же что-то ввел в компьютер. Он пользовался виртуальной клавиатурой и длинные его пальцы как бы пробежали по воздуху.

— Василий Савельич, вы каждый день видели его на работе в последнее время?

— В четверг был только до обеда, в пятницу вообще отсутствовал, так что я узрел его лишь сегодня, кстати, при перевязанной руке. Может, человек с велосипеда упал?

Лев Константинович и Зина едва заметно переглянулись.

— Слушайте, мне наверное что-то будет, если я стану отвечать на подобные вопросы, — забеспокоился Василий Савельевич.

— Если не станете отвечать, точно будет. К примеру, получите постоянную прописку в одном из этих коридоров, — сказал Лев Константинович без всякой стали в голосе, совершенно буднично и легко. Стало ясно, что когда дело требует, послаблений он не дает. — Тут много бездокументных костей валяется, начиная от питекантропов и кончая современными умниками. Ладно, мы отвлеклись. В каком году, Василий Савельич, вы демобилизовались?

— Это так называется? Выпихнули со службы, когда ОПГГ тут настал, двенадцать лет назад, — изложил не без эмоций Василий Савельевич.

— Да, верно, — согласился с его сведениями собеседник. — Всего двенадцать лет назад вы были боевым офицером. Насколько нам известно, у вас проблемы с трибуналом по Кавказу.

Столь глубокая информированность непонятных людей внушала тревогу. «Куда же я вляпался, убегая от одной беды попал, что ли, в другую, — подумалось Василию Савельевичу, — случаем это не розыскная фирма, которая работает на гаагцев?»

— Ты чего напрягся так? Мы не оттуда. Что говорится, одобряем, но не участвуем, — успокоила Зина.

— Не знаю, что вы там одобряете. Я воевал против врага, кто режет, взрывает и грабит людей за то, что у них иная вера.

— Так что с оружием вы справитесь, — заметил Лев Константинович.

— Да не надо мне уже никакого оружия, навоевался. Я просто хочу, чтобы от меня все отвязались: и злоеб… трибуналы, и адвокаты, которые тихой сапой карманы мне обчистили, и те типы, которые хотят отправить меня в Элизиум, и Виталий Магометович, чтоб я мог наконец свалить из этой, так сказать, «страны с неограниченными возможностями» куда-нибудь в Вологду.

Собеседник

впервые усмехнулся. Похоже, он знал о дальнейшей судьбе Василия Савельевича гораздо больше, чем сам Василий Савельевич.

— Надо еще потерпеть, любезный. Вы влипли в очень плохую историю. Девять шансов из десяти, что вы выйдете из нее вперед ногами, «на щите», а один — что на своих двоих, «со щитом». И этот шанс обеспечиваем вам только мы. По-моему, грех им не воспользоваться.

— Вы сможете переправить меня в Россию?

Собеседник усмехнулся во второй раз.

— Мы никак не связаны с упомянутой вами страной. Но мы поможем вам реализовать ваши желания. Хотя кое-что потребуем взамен. Мы не Красный Крест или Санта-Клаусы, поэтому выгода должна быть взаимной, как и доверие.

— Ага, значит, я вам должен верить. А Виталию Магометовичу не должен? Во что он меня втянул?

— У нас еще нет достаточной информации, — сказал Лев Константинович, — но думаю, что дело не в задании, которое вы исполняете, а в вас самих.

— Блин, что же это за заговор такой? Получается, и Асия Раисовна в нем участвует?

— Эта ханума — подельница твоего Виталия Магометовича, — жестко, как будто даже с ноткой ревности, сказал Зина.

— Но она ведь родственница моей бабушки, не наврала же.

— Бекмурадовы прокляли и забыли твою бабушку за то, что она осмелилась выйти за русского, и никогда с ней не общались.

— Это почему прокляли? Чем старушка-то перед ними провинилась?

— Во-первых, тогда она не была старушкой. А во-вторых, надо еще знать, кем был твой дедушка.

— Советский офицер, в Отечественную погиб, ну, а Бекмурадовы вообще партийцы. Был, правда, мой дедуля родом из казаков Сибирского линейного войска, папа его — вообще есаул. «А есаул догадлив был. Он сумел сон мой разгадать», — слышали, наверное. Прадед, конечно, и туркестанских баев бил, и Хиву с Кокандом брал. Ну, так это ж Средняя Азия, а Бекмурадовы вроде с Кавказа.

— По нашим сведениям, они как раз родом из Средней Азии, и только после революции перебрались на Кавказ.

— Тест показал, что вы принимаете наркод, — бросил Лев Константинович как бы невзначай. — А как давно?

— С тех пор, как русаков стали топить, а всю нормальную работу отдали этим сертифицированным козлам, севропам, распам, амрашам, — сказал Василий Савельевич и заозирался, словно ища поддержки.

Едва договорил, Зина поднесла ему на блюдечке прозрачную таблетку и стакан воды, чтобы запить.

Он взял стакан и тут заметил, что таблетка слегка шевелится.