Ватага 'Семь ветров'
Шрифт:
она просто сказала "не хочется" - и этого было достаточно. Не удивительно, что Лариса никогда не капризничала, не злилась, не сердилась и, уж конечно, никому не завидовала. Не знала она ни гнева, ни тоски, ни ревности: ее все любили, и она всех любила ровно - всех, кого замечала...
А замечала она немногих, потому что с детства научилась "держать лопатки", как говорила ее мама, ходить и сидеть, вытянувшись струной и высоко вскинув голову. Она и девочек в классе почти всех научила "держать лопатки", и если девочки девятого класса 18-й школы города Электрозаводска
Записки Паши Медведева, которого она никогда прежде не замечала, показались ей просто глупой шуткой, на которую и отвечать не стоило. Лариса много читала в книгах про любовь, но там всегда двое любят друг друга, явтго или тайно. А чтобы вот так, как Медведев: она ему - нет, а он все равно, - даже и в книгах Лариса такого не встречала.
Ничего этого Паша не понимал и не знал. Он знал:
в жизни получается все, что ни захочешь, надо только приложить усилия. Прыгаешь в высоту - и после нескольких попыток она поддается. Нужна пятерка по химии - посиди, позанимайся - получишь. Не принимали Пашу в спортсекцию - ходил, ходил, надоедал тренеру - приняли.
И отец с матерью в конце концов всегда уступали ему. Так что Паше Медведеву тоже ни в чем не было отказов, хотя у него не имелось десяти дедушек и бабушек.
И надо же, чтобы именно с ним, с Пашей Медведевым, случилось такое... несчастье? Нет, несчастным Паша себя не чувствовал. Однако искренне недоумевал, смотрел на всех маленькими глазками-буравчиками, словно от всех ждал теперь подвоха: может, и вы меня не любите? Скажите мне определенно!
Но никаких подвохов не обнаруживалось, все любили Пашу, как верного, честного и справедливого человека. Любили все, кроме той, в чьей любви он больше всего нуждался.
Письма в общей тетради немного успокаивали Пашу.
Пока он писал, Лариса была с ним, не убегала, не отворачивалась, отвечала ему на каждую строчку ласково и любя.
А кроме того, пока он писал, он все-таки что-то делал, не сидел сложа руки. Кто знает, может, когда-нибудь тетрадь и попадет к Ларисе.
Чего Паша не умел - это ничего не делать.
Он оказывал Ларисе всевозможные знаки внимания, подбрасывал ей в парту конфетки, один раз даже букетик цветов положил. Все безрезультатно! Лариса еще и сердилась на него. Он, Паша Медведев, широкоплечий, крепкий, уверенный в себе человек, твердо ступающий по земле, - он, оказывается, может раздражать одним своим присутствием! Где справедливость? Как жить? Подобно другим нашим героям, попадавшим в трудные ситуации, Паша подумывал и о том, чтобы покончить счеты с этой жизнью, но решил подождать, пока есть хоть какая-нибудь надежда.
А надежды Паша не терял. Каждый день он шел в школу, ожидая, что сегодня Лариса как-то переменится к нему, и на каждый из уроков - с этим ожиданием. Вот-вот чтото случится... Ну сейчас...
Класс сидит в химическом кабинете, готовится к контрольной.
Козликов дает обычное представление:
– Опять контрольная будет? У меня уже волосы седеют от ваших контрольных, посмотрите: вот седой волос, и вот, и вот!
– Без истерики, Володя Козликов, у вас все прекрасно получится.
– После дня без двоек, когда Инна Андреевна
– Запишите: сколько кокса, содержащего восемьдесятвосемь процентов углерода, нужно взять для восстановления железа из двух тонн руды, содержащей семьдесят процентов окиси железа?
Господи боже мой, еще п кокс! Еще и железо! И руда!
– Не могу, - говорит Паша брату.
– Вот чувствую:
сзади сидит... Чувствую: сердце стучит...
– Хочешь, я с ней поговорю?
– шепчет Саша, и глаза его загораются от предвкушения разговора с Ларисой о любви, хотя бы и чужой.
– Железо трехвалентное?
– громко спрашивает Костя К остромин от скуки.
– Трехвалентное. Когда кокс сгорает, во что он превращается? Наташа Лаптева?
– В двуокись.
– Ой, мама!
– вздыхает на весь класс Сережа Лазарев.
– Мама не поможет! А потом во что, Козликов? Из двуокиси - во что? Подумайте!
– В это... В окись...
– Отлично! А говорите - седеете...
Тем временем за три парты от Паши, под разговоры про окись и двуокись, решается Пашина судьба.
Наташа Лаптева уговаривает Ларису Аракелову ответить на чувство Паши Медведева!
Наташу история эта очень волновала, потому что по характеру своему она была объединитель: ей всегда хотелось сбить ребят в кучу, чтобы все со всеми подружились.
Всякое проявление розни заставляло ее страдать, и она както очень рассмешила Алексея Алексеевича, сказав ему:
"Вообще-то у нас класс дружный, но только все порознь, все поврозь". Когда Наташа была поменьше, в шестом и седьмом классе, она очень страдала, если встречались ей в газете или в журнале заметки о дружных классах. Она тут же садилась и писала письмо в газету о том, что она прочитала такую хорошую заметку, а вот у них в классе дружбы нет. "Дорогая редакция! Почему так получается?
Помогите нам!" - писала в заключение Наташа, и всегда ей казалось, что приедет к ним корреспондент, во всем разберется и строго накажет тех, кто тянет класс назад и мешает дружбе, - таких, как Фокин, Багаев, Сапрыкин, Лазарев, Козликов и особенно Киреева Клава, - Наташа честно и прямо указывала в письме, кто мешает пионерской дружбе. Но никто не приезжал, и Наташа перестала писать в газеты. Однако страдала, как н раньше, и видеть, что один человек (Паша Медведев) хочет дружить, н другой (Лариса Аракелова) не хочет, - видеть ей это было невыносимо. Особенно теперь, когда у них вдруг все пошло в классе на лад, все переменилось, когда они так сдружились во время коммунарского дня.
Теперь отказывать Паше Медведеву в дружбе - это поступок. недостойный комсомолки!
– Ну, он же к тебе всей душой, как ты не понимаешь?
– шептала Наташа сердито и в то же время в любую минуту готова была отвечать про кокс и руду.
Лариса очистила ломтик апельсина под партой и ловко положила его в рот, почти не разжимая губ. Это мама с детства учила ее есть так, чтобы со стороны не видно было, что она ест, ну совсем не заметно.
Доводы Наташи Лаптевой совершенно ее не тронули, и спор окончился не в пользу Паши Медведева.