Вавилон. Сокрытая история
Шрифт:
– Мне жаль, Летти.
Робин похлопал ее по руке и тут же пожалел об этом, потому что это выглядело слишком фальшиво.
Но она приняла этот жест за чистую монету. Летти тоже, должно быть, изголодалась по общению, ей хотелось почувствовать, что друзья по-прежнему ее любят.
– И я просто хотела сказать, что рядом. – Она взяла его ладонь в свою. – Надеюсь, я не разбережу рану, но я заметила, что он относится к тебе не так, как раньше. Он не смотрит тебе в глаза и не говорит с тобой напрямую. Не знаю, что случилось, но это неправильно, он поступает с тобой несправедливо. И если захочешь поговорить,
Она никогда не называла его Птахом. «Так меня называет только Рами», – чуть не произнес Робин, но вовремя понял, что хуже ответа не придумаешь. Он напомнил себе, что нужно быть доброжелательным. В конце концов, она лишь хочет утешить его. Летти напориста и порой невыносима, но заботится о нем.
– Спасибо. – Робин сжал ее пальцы, надеясь, что, если он ничего не добавит, разговор на этом закончится. – Я это ценю.
По крайней мере, можно было заняться работой, чтобы отвлечься. Практика Вавилона отправлять целый курс со специалистами в разных языках в одно плавание свидетельствовала о размахе и тесных связях британских торговых компаний. Колониальная торговля вцепилась когтями в десятки стран по всему миру, а ее работники, потребители и производители говорили на десятках языков. Во время плавания Рами часто просили переводить для ласкаров, говорящих на урду и бенгальском, хотя его бенгальский был довольно примитивен. Летти и Виктуар изучали судовые манифесты на следующий отрезок пути, до Маврикия, и переводили украденную в Китае корреспонденцию французских миссионеров и французских торговых компаний: Наполеоновские войны закончились, а конкуренция за имперские владения – нет.
Каждый день с двух до пяти профессор Ловелл занимался с Рами, Летти и Виктуар мандаринским. Никто не ожидал, что, сойдя на берег в Кантоне, они будут свободно владеть языком, но предполагалось напичкать их достаточным лексиконом, чтобы они понимали основные приветствия, направления и простые существительные. Профессор Ловелл также утверждал, что изучение совершенно нового языка за короткий промежуток времени приносит большую пользу – заставляет ум напрягаться и устанавливать быстрые связи, сопоставлять незнакомые языковые структуры с уже известными.
– Китайский язык ужасен, – пожаловалась Виктуар Робину однажды вечером после занятий. – В нем нет ни спряжений, ни времен, ни склонений – как вообще можно понять смысл предложения? Да еще эти тона! Я их просто не слышу. Возможно, у меня просто нет музыкального слуха, но я никак не могу их различить. Я начинаю думать, что это какое-то надувательство.
– Это не имеет значения, – заверил ее Робин. Он был рад, что она вообще с ним разговаривает. Через три недели Рами наконец-то снизошел до обмена элементарными любезностями, а Виктуар, хотя и сохраняла дистанцию, простила его настолько, что разговаривала как с другом. – В Кантоне все равно не говорят на мандаринском. Для общения с местными понадобится кантонский.
– А Ловелл на нем не разговаривает?
– Нет. Поэтому ему нужен я.
По вечерам профессор Ловелл разъяснял их миссию в Кантоне. Они будут помогать вести переговоры нескольким частным торговым компаниям, главным образом компании «Джардин и Мэтисон». Это будет труднее, чем кажется, потому что с конца прошлого столетия торговые
Три предыдущие попытки британцев договориться о более широких торговых правах закончились плачевно. В 1793 году посол Джордж Макартни произвел фурор, отказавшись поклониться до пола императору Цяньлуну, и в результате остался ни с чем. Посольство Амхерста в 1816 году прошло примерно так же: лорд Уильям Амхерст отказался кланяться императору Цзяцину, и в итоге его вообще не пустили в Пекин. К этому прибавилась еще и катастрофическая неудача Нейпира в 1834 году, завершившаяся бессмысленной перестрелкой из пушек и бесславной смертью лорда Уильяма Нейпира в Макао от лихорадки.
Курс Робина был четвертой посольской делегацией.
– На этот раз все будет по-другому, – поклялся профессор Ловелл, – потому что на переговоры позвали переводчиков из Вавилона. Больше никаких фиаско из-за культурного недопонимания.
– А раньше с вами не консультировались? – спросила Летти. – Это удивительно.
– Вы поразитесь, как часто торговцы полагают, что не нуждаются в нашей помощи, – ответил профессор Ловелл. – Они считают, что всем следует научиться говорить и вести себя как англичане. И тем самым провоцируют враждебность со стороны местного населения, если кантонские газеты не преувеличивают. Так что не стоит ожидать теплого приема.
Все они отлично представляли, какого рода неприятности ждут их в Китае. В последнее время они читали все больше и больше материалов о Кантоне в лондонских газетах, которые в основном сообщали, какой травле подвергают британских купцов дикие китайские варвары. Китайские войска, по данным «Таймс», запугивали торговцев, пытались изгнать их из домов и факторий и оскорбляли в собственных газетах.
Профессор Ловелл был твердо уверен, что, хотя торговцы и могли бы вести себя деликатнее, возросшее напряжение целиком на совести китайцев.
– Проблема в том, что китайцы считают себя величайшим народом в мире, – сказал он. – В официальных документах европейцев они описывают словом «и», хотя мы много раз просили их высказываться уважительнее, потому что «и» означает «варвары». И подобное отношение они перенесли на торговлю и дипломатические переговоры. Они не признают никаких законов, кроме собственных, и рассматривают торговлю с иностранцами не как благоприятную возможность, а как назойливое вторжение, с которым нужно покончить.
– То есть вы выступаете за насильственные методы? – уточнила Летти.
– Возможно, это наилучший способ обращения с ними, – с удивительным пылом заявил профессор Ловелл. – Так мы преподадим им урок. Китайцы – полудикий народ с отсталыми манчжурцами во главе, им же будет лучше, если мы насильно откроем страну для предпринимательства и прогресса. Нет, я не стану возражать против хорошей взбучки. Иногда ревущего младенца полезно высечь.
Рами покосился на Робина, и тот отвернулся. Что тут еще можно сказать?