Важное время
Шрифт:
Он подошел к жаровне и выставил ладони, вбирая желанный жар.
— Прими мои поздравления, Фракс, — начал игру Гимтар.
Рокон, не чинясь, налил горячего вина с пряностями и поднес гостю. Тот жадно ополовинил чашу, прикрыв от наслаждения глаза.
— Уф-ф, — вновь послышалось от него. — Ты о клятом Колодце? Да уж… Приказ арнского престола сполнили, хоть и пришлось попотеть… Рабов поймали, посекли да забили ими Колодец доверху… А он, клятый, всё равно чадит… Пока толстыми кожами не накрыли, да не подождали…
Полог шатра взметнулся и слуги втащили барашка на вертеле, от которого
— Значит, рабов извели всех, под корень? — отрывая обугленную корку, уточнил Гимтар. Он отрезал шмат сочного мяса и шмякнул в тарелку, придвинув гостю. Фракс жадно накинулся на баранину.
— Угу, — проглотив кусок, кивнул Фракс. — Всех под нож. Спалили — ни следа не осталось.
— Бывших рабов не бывает, — заметил Рокон, принимая от танаса кусок. — Наверняка есть еще кто-то, по щелям забились.
— Ну, — Фракс шумно отхлебнул. — При вашей-то зиме Пагот-шутник над ними здорово повеселится, приморозив голой задницей к скалам… — Здоровяк-командующий захохотал, а затем внезапно оборвал смех и кивнул. — Может, и бегают еще где-то. Я потому воинов и оставил… Мало ли…
Рокон обменялся с танасом беглыми взглядами. Врать Хмутр не мастак. Дан понял, что у Бычка всё сладилось и он увел мятежников. Вдруг из лагеря снаружи послышался шум.
— Что там? — нахмурился Гимтар.
— Пустое, — махнул рукой Рокон. — Тысячник отправляет дорожных наверх, к Колодцу.
— Ох, наконец-то! — всплеснул руками Гимтар и подошел к походному столу, заваленному ворохом бумаг и свитков. Пошуршав, он выдернул один из них и приблизился, уставившись в свиток. — Ваши дорожные рабочие успели ещё набрать провизии… Вот — ржи, овса, ячменя…
Фракс принял свиток, накрыв тяжелой ладонью.
— Нам нужно еще еды… И кое-чего ещё… Строительного леса, веревок, инструментов… Мои помощники расписали, — Фракс вытащил немаленький тубус и положил перед Гимтаром. — Империя всё поставит, конечно, но когда это будет? Важно время…
— Время — всегда важное, — кивнул Гимтар, забирая списки. — Ну-ка, посмотрим, посмотрим…
Рокон подлил вина, отсев в сторону, за походный стол. Он понял, что задумка удалась: Бычок не только укрыл рабов от гнева Арны, но и изрядно пограбил имперские владения. Дан вполуха слушал вялый торг между Гимтаром и имперцем. Хмутра изрядно развезло от духоты, жары и горячего вина; он уже достал печать тысячника… Монеты, за которые торговался порубежник, были не его, и потому трепыхался он по привычке. Гимтар положил рядом со здоровяком тяжелый кошель и тот мигом капнул черного воска и поставил печать.
Мысли Дана Дорчариан были далеко отсюда. Рокон прикидывал, много ли скайдов уцелело после налета бунтовщиков и как алайны примут известия о новых соседях… «Бывших рабов не бывает», — слова, посеянные упрямым Хродвигом, крепко укоренились в горах. Вспомнив о Хродвиге, Рокон подумал об Ули и глотнул вина. Пару дней назад посыльный от Вутца продрался-таки сквозь начавшуюся метель и принес добрую весть: Ултер жив-здоров и принят в Пайгале со всеми почестями.
Взметнувшийся
Рокон встретился глазами с горцем в черном. Он стоял неподалеку от шатра, одинокий и невозмутимый посреди гомона и переполоха. Приглядевшись, Дан узнал чернобурочника из охраны Хродвига. Уже дважды за сегодня Рокон помянул старика-Хранителя в своих мыслях!
«Он прожил такую долгую жизнь… Неужели упрямцу и этого показалось мало? Мать Предков, отчего Хранитель и после смерти не может оставить горы Дорчариан?»
Чернобурочник, заметив взгляд Дана, склонился. Гимтар, увидев чернобородого, изменился в лице и едва дождался, когда скроются имперцы. Он поманил человека Хродвига в шатер. Ближники заворчали, косясь на длинный меч чернобурочника и раздутый заплечный мешок, но осеклись под гневным взглядом Гимтара.
Едва занавесь за вошедшим запахнулась, Гимтар нетерпеливо бросил.
— Ну? Что?
— Сполныл тваю волю, танас. Малылся Матэри, — черный покрутил головой и подошел к столику, на котором лежали ломти мяса. Судейский опустил заплечный мешок и распустил тесьму.
— Ну, Остах!? Ну, пройдоха! — не выдержал Гимтар и колупнул ногтем огромный пласт крупной нежно-розовой соли, горкой возвышающийся перед ними. — Соль!!! Розовая!!! Мать Предков улыбнулась своим детям! — задохнулся танас.
Таким Рокон не видел дядю никогда. Но то и немудрено: перед ними лежала не соль: они вдруг обрели — руку протяни — добрую справу для воинов, золото для нужд Дорчариан, рожь, пшеницу, горох… Внутренним взором правитель увидел перед собой сытые личики грудничков ранней весной, когда даже скот дох от бескормицы. За розовую соль имперцы, не скупясь, платили золотом. И платили щедро — об истинной цене Рокон даже не догадывался.
— Много там? Много? — спросил Гимтар.
Черный пожал плечами. Он обвел руками вокруг себя, показывая на стены шатра и сказал.
— Много. Пока нэ начнешь копать — нэ узнаешь. — Он вновь пожал плечами, а потом уверенно кивнул и повторил. — Много. Матэрь лубыт сваых дэтэй!
Дан уселся на табурет, подперев руками голову и запустив пальцы в волосы. Гимтар выпроводил чернобурочника, велев ему никуда не уезжать. Танас плеснул вина в оба кубка и подошел к властителю.
— Что делать будем, Дан?
Рокон побарабанил пальцами по столу.
— Беру своих, — на конь, и вниз, — вслух размышлял Дан, прикусывая губы. — Хватаю работников в вилле, поднимаемся к Матери предков, пока не замело. На Коленях Матери не замерзнем. Начнем бараки ставить, лес валить. Чую, быть там скоро работному городку.