Вдоводел исцеленный

Резник Майкл Даймонд

— Но это же другой случай. — Похоже, переубедить Киношиту Найтхауку не удалось. — Никто не просит вас гоняться за всеми разыскиваемыми преступниками. Эти люди уже мертвы, но так уж вышло, что за них назначено вознаграждение. Почему же мы не можем уложить их в трюм и сдать в соответствующие инстанции? Раньше вам не приходилось волноваться из-за денег, но теперь ситуация изменилась. Этот корабль обошелся в кругленькую сумму, да и на Черчилле вы потеряли много денег…

— Я сказал: нет.

— Но…

— Почему они преследовали меня? — спросил Найтхаук.

— Потому

что вы убили их друзей.

— А почему эти трое прицепились ко мне?

— Потому что ваш первый клон убил Маркиза Куинзберри.

— Итак, я убил одного человека, и ко мне прицепились трое. Потом я убил троих, и за мной погнались уже восемь. Это же гребаная геометрическая прогрессия. Я уверен, что у каждого из них есть полдюжины друзей, которые захотят посчитаться со мной, когда выяснят, кто их убил… Я хочу, чтобы цепочка оборвалась. Мы похороним их, улетим с этой планеты, и никто не узнает, что здесь произошло. — Найтхаук помолчал. — А если никто не узнает, мне никого не придется убивать. Иначе придет день, когда я не сумею убить человека, который нацелит на меня пистолет.

— Хорошо, — кивнул Киношита. — Я вас понял.

— Тогда за работу.

Лазером Найтхаук выжег во льду восемь могил. Потом он и Киношита побросали в могилы тела и засыпали их кристаллами. А чтобы никто не нашел могилы, Найтхаук порушил все кристаллические колонны и наросты в радиусе мили.

И улетел с Болингброка VI в надежде, что более никто не нарушит спокойствие его жизни, к которому он так стремился.

Глава 12

С момента отлета с Болингброка Найтхаук пребывал в мрачном настроении, и Киношита старался ничем не докучать ему.

Они пролетели мимо нескольких обитаемых планет. Всякий раз у Найтхаука находилась причина, препятствующая посадке, и они улетали все дальше и дальше от наиболее населенных секторов Внутреннего Пограничья.

Наконец, Киношита не выдержал: молчание Найтхаука его достало.

— Вы когда-нибудь начнете говорить? — спросил он, развернувшись лицом к Найтхауку, который как статуя застыл в кресле капитана.

— Я с тобой разговариваю.

— Вы знаете, о чем я.

— Мне нечего сказать. — Найтхаук не отрывал глаз от обзорного экрана.

— Мы уже девять дней, как взлетели с Болингброка, и за это время вы не произнесли и десяти слов, — с горечью пожаловался Киношита. — Я просто сойду с ума.

— Если тебе здесь плохо, я высажу тебя на любой планете, — ответил Найтхаук.

— Я не хочу высаживаться! — воскликнул Киношита. — Просто я должен слышать человеческий голос!

— Вот ты его и услышал. Доволен?

— Да что с вами происходит, Джефферсон? Трупы мы похоронили на Болингброке. При нашей жизни их точно не найдут, может, не найдут вовсе. Никто за вами не гонится. Здоровье к вам вернулось. Чего вы так злитесь?

Найтхаук соизволил повернуться к нему.

— Я думал, причина очевидна.

— Для меня — нет.

— Подумай сам. Меня заморозили сто двенадцать лет назад. Я превратился

в чудовище, последние десять лет каждый день был для меня пыткой. Проснулся я во вселенной, где все изменилось, где все люди, которых я знал, давным-давно умерли. Ничего, сказал я себе, один плюс у меня все-таки есть: не будет проблем, с которыми сталкиваются люди моей профессии, выходя на пенсию. Старики не будут пытаться свести со мной счеты, молодые — доказывать, что с ними уже надо считаться. Я надеялся, что все они умерли и остаток лет мне удастся прожить в мире и покое.

Он помолчал. Горечь не только слышалась в голосе, но и отражалась на лице.

— А что я получил? Мало того, что проблемы остались, так я еще не знаю людей, которые хотят меня убить, даже не знаю, чем я им насолил.

— Нам пришлось создать клонов, чтобы заплатить за ваше содержание в криогенной камере. Это вам известно.

— Черт побери, Ито… я мог не идти в этот морозильник! Умереть я не боялся. Сто двенадцать лет назад я бы почитал смерть за счастье. Я согласился на Глубокий сон, лишь взвесив все за и против, согласился только потому, что после излечения надеялся на тихую спокойную старость. Если б я знал, что за мной будут гоняться люди, которых я ни разу не видел… — Он пожал плечами. — Думаю, я потерпел бы боль еще один месяц, чтобы умереть сто двенадцать лет назад.

— Не надо так говорить, — покачал головой Киношита. — Если б вы тогда умерли, сейчас в мире было бы куда больше зла.

Найтхаук изумленно воззрился на него:

— О чем ты?

— Ваши клоны сделали то, что от них требовалось, ради чего их создавали, — ответил Киношита. — Они прибыли в Пограничье и уничтожили плохишей. За каждого нажитого врага они получили благодарность сотен людей.

— В теории это, конечно, радует. Но на практике стреляют в меня, а не в моих клонов.

— В Пограничье десятки тысяч кислородных планет. Я уверен, что мы найдем такую, где никто вас не знает, где даже не слышали о Вдоводеле.

— Вроде бы кто-то не так уж и давно говорил о миллионах людей, которые мечтают выследить меня. — Губы Найтхаука искривила ироническая улыбка.

— И что я на это должен сказать?

— Ничего, — последовал ответ. — Именно ты хотел, чтобы я говорил, не так ли?

— Ладно. — Киношита откинулся на спинку кресла. — Мы поговорим о чем-нибудь другом.

— Согласен.

— Как вышло, что вы стали, ну, тем, кто вы есть?

— Я стал стариком только потому, что пережил и друзей, и врагов.

— Вы понимаете, о чем я, — гнул свое Киношита. — Я вот пошел служить закону, потому что видел, как моих родителей в их же собственном доме застрелил вор, который запаниковал, когда они застали его на месте преступления. А как вы стали Вдоводелом?

Найтхаук пожал плечами:

— Умею я убивать людей. Такой вот у меня талант.

— Это не ответ, — покачал головой Киношита. — Откуда вы узнали, что у вас есть этот талант? Если верить книгам по истории, к восемнадцати годам вас уже прозвали Вдоводелом. В каком возрасте вы убили первого человека?