«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века
Шрифт:
Новое увлечение великого князя — ямской гоньбой — отмечено не только Псковским летописцем. О том же подробно повествует Постниковский летописец: проследив путь Ивана IV со свитой от Москвы до Твери, он далее отмечает: «А изо Тфери на подводах гонял, был в Новегороде в Великом да во Пскове, да во Псковском же уезде у Пречистые в Печерах… А от Пречистые ис Печер был во Псковском пригородке в Вороначе у Бориса у Сукина, что был Борис наместник на Вороначе. А из Воронача был во Пскове, а изо Пскова в Русе, аз Русы в Новегороде в Великом, а из Новагорода у Пречистые на Тихвине. А от Пречистые от Тихвинские перенялся прямо на ям на Волочек. И пригнал на Москву на подводах декабря в 10 день в третьем часу нощи с суботы на неделю безвестно» [1191] (выделено мной. — М. К.). Причину подобной спешки великого князя летописец объясняет полученными от бежавших из крымского плена людей известиями об ожидавшемся набеге хана: «От Пречистые от Тихвинские к Москве в пол-4 дни [т. е. за три с половиной дня. — М. К.] перегнал для того, что чаяли по полоняниковым вестем крымского царя
1191
ПСРЛ. Т. 34. С. 28.
1192
ПСРЛ. Т. 34. С. 28.
Но, возможно, стремительное возвращение Ивана IV в столицу имело и другие причины. Уже на следующий день после приезда в Москву, 13 декабря, великий князь объявил о своем намерении жениться и советовался о том с митрополитом Макарием. По этому случаю 14 декабря, во вторник, Макарий отслужил молебен в Успенском соборе. «Да во фторник же, — продолжает свой рассказ летописец, — у митрополита все бояре были, и те, которые в опале были, по митрополине по них посылке. И с митрополитом все бояре у великого князя были и выидошя от великого князя радостны» [1193] (выделено мной. — М. К.). Процитированные слова, возможно, свидетельствуют о том, что по случаю предстоящей государевой свадьбы опальные сановники получили прощение.
1193
Там же.
17 декабря великий князь заявил боярам и митрополиту о намерении не искать невесту за рубежом, а жениться «в своем государстве». Вслед за тем по городам были посланы окольничие и дьяки с грамотами о проведении смотрин невест для государя [1194] . Дочерей бояр и других придворных Иван Васильевич смотрел сам; его выбор пал на дочь Романа Юрьевича Захарьина Анастасию [1195] . Свадьбу сыграли 3 февраля 1547 г., а незадолго перед тем, 16 января, Иван Васильевич был торжественно венчан на царство. Стали ли, однако, эти события переломным моментом в жизни царя и возглавляемого им государства?
1194
Часть документации, относящейся к организации смотрин невест и подготовке к свадьбе Ивана IV, дошла до нашего времени, см.: Назаров В. Д. Свадебные дела XVI в. Док. № 3–19. С. 117–123.
1195
ПСРЛ. Т. 34. С. 28.
2. События 1547 г. и вопрос о времени окончания «боярского правления»
В исторической литературе принято считать 1547 год последним годом «боярского правления». Некоторые авторы усматривали переломный момент в акте царского венчания. Так, Я. С. Лурье полагал, что принятием царского титула «еще раз подчеркивалось стремление Ивана IV „самому строити свое царство“ и полностью покончить с „боярским правлением“» [1196] . Но большинство исследователей связывают окончание этой эпохи с июньским восстанием 1547 г. в Москве [1197] . Однако ни с одной из этих датировок невозможно согласиться. Если исходить из сущностных черт «боярского правления» — фактического неучастия Ивана IV в государственных делах и длительной политической нестабильности, проявлявшейся в череде «дворцовых бурь», — то в этом отношении никаких принципиальных изменений до конца 1547 г. обнаружить не удается.
1196
Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV — начало XVII в. М., 1955. Гл. 1, § 8а (автор раздела — Я. С. Лурье). С. 115. В современной литературе о царском венчании как о переломном моменте, «исходной точке реформ» пишет А. И. Филюшкин, см.: Филюшкин А. И. История одной мистификации: Иван Грозный и «Избранная Рада». М., 1998. С. 35.
1197
Бахрушин С. В. Иван Грозный // Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1954. Т. II. С. 268; Смирнов И. И. Очерки политической истории. С. 135–136; Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1983. С. 29–30; Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. Государство Ивана Грозного. М., 1988. С. 34; Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения в России в 30–80-е годы XVI века. 2-е изд. СПб., 2006. С. 51.
Венчание Ивана Васильевича на царство 16 января 1547 г., безусловно, имело серьезные последствия в идеологии и внешней политике [1198] . Но каких-либо резких перемен в течение придворной жизни эта церемония не внесла: юный царь по-прежнему находился под влиянием временщиков (на этот раз — Глинских), которые использовали его в качестве орудия в сведении счетов со своими противниками.
За две недели до царского венчания произошло событие, о котором официальные летописи грозненской эпохи ни словом не упоминают. Зато в Постниковском летописце после сообщения о наречении Анастасии Романовны Захарьиной невестой государя помещено следующее известие: «Генваря в 3 день положил князь велики свою опалу на князя Ивана на княж Иванова сына Дорогобужского да на князя Федора на княж Иванова сына Овчинина Оболенского, велел их казнити смертною казнью: князю Ивану головы ссечи, а князя Федора велел на кол посадити; и животы их и вотчины велел на себя взяти» [1199] .
1198
О
1199
ПСРЛ. Т. 34. С. 29.
Некоторые подробности этой жуткой казни сообщает продолжатель Хронографа редакции 1512 г.: «Тое же зимы [7055/1547 г. — М. К.], генваря, велел князь велики казнити князя Ивана княжь Иванова сына Дорогобужского да князя Феодора княжь Иванова сына Овчинина Оболеньского, повелением князя Михаила Глиньского и матери его княгини Анны. И князя Феодора посадили на кол на лугу за Москвою рекою против города, а князю Ивану головы ссекли на леду» [1200] (выделено мной. — М. К.).
1200
Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. С. 291.
В своем «мартирологе» погубленных царем жертв Андрей Курбский упомянул и этих двух «благородных княжат»: «…князь Иоанн Дорогобужский, с роду великих княжат тверских, и Феодор, единочадный сын князя Иоанна, глаголемаго Овчины, с роду княжат торуских и оболенских, — яко агнцы неповинно заколены еще в самом наусии» [1201] . Курбский имел в виду, что погибшие княжичи были еще детьми, у которых только-только начали пробиваться усы. Вероятно, ради достижения желаемого эмоционального эффекта он несколько преуменьшил возраст казненных: у нас есть определенные данные о том, что князь Иван Иванович Дорогобужский был уже женат. В Дозорной книге Тверского уезда 1551–1554 гг. упомянуто принадлежавшее ему село Ивановское, которое после смерти князя перешло к его вдове Марье [1202] . В той же книге фигурирует еще одно село (Бели) и ряд деревень, в свое время принадлежавших кн. И. И Дорогобужскому, а к началу 1550-х гг. оказавшихся в руках новых владельцев, в том числе — князя Ивана Федоровича Мстиславского и его слуг [1203] .
1201
Андрей Курбский. История о великом князе Московском. С. 224.
1202
ПМТУ. С. 260.
1203
Там же. С. 309, 310.
Указанный факт косвенно подтверждает справедливость приведенного выше свидетельства Постниковского летописца о том, что вотчины казненных в январе 1547 г. князей были отписаны на государя. Как видим, они были пущены в раздачу. В этой связи можно высказать предположение о том, что и село Ивановское перешло к вдове кн. И. И Дорогобужского Марье отнюдь не сразу после гибели ее супруга. Вероятно, село было возвращено княгине Марье по особому распоряжению царя в конце 40-х — начале 50-х гг. [1204] , когда проводилась кампания по амнистированию жертв репрессий периода «боярского правления» (подробнее об этой кампании пойдет речь ниже).
1204
Возможно, часть вотчины покойного мужа была возвращена княгине Марье одновременно с пожалованием ей села Городище и деревень, принадлежавших ранее бабушке кн. И. И. Дорогобужского — княгине Орине (вдове кн. Иосифа Андреевича Дорогобужского). Об этом владении в Дозорной книге сказано прямо: «А тем селом и деревнями пожаловал царь и великий князь княиню Марью» (ПМТУ. С. 260).
Но хотя Андрей Курбский явно преуменьшил возраст убитых в январе 1547 г. князей, остается несомненным тот факт, что погибшие были еще слишком молоды, чтобы успеть принять какое-либо личное участие в придворной борьбе. Очевидно, расправа с ними была со стороны Глинских актом родовой мести. Князь Федор Овчинин Оболенский был единственным сыном фаворита Елены Глинской кн. Ивана Федоровича Овчины Оболенского, который, как мы помним, принял непосредственное участие в «поимании» дяди великой княгини — кн. Михаила Львовича Глинского.
Расправа с князем И. И. Дорогобужским явилась ударом по клану Челядниных, с которыми, вероятно, у Глинских имелись счеты еще со времени правления великой княгини Елены. Дело в том, что князь Иван Иванович был сыном Марии Васильевны Челядниной от первого брака с кн. Иваном Иосифовичем Дорогобужским (по прозвищу Пороша). В 1530 г. в бою под Казанью князь Иван Пороша погиб, и Мария Васильевна вышла замуж второй раз — за Ивана Петровича Федорова [1205] . Сохранилась ее данная 1566/67 г. Новоспасскому монастырю на два села с деревнями в Бежецком Верхе — вклад по душе родителей (отца — В. А. Челяднина и матери — старицы Настасьи), первого мужа, кн. Ивана Иосифовича Дорогобужского, и сыновей Ивана и Дмитрия. На обороте грамоты стоит подпись И. П. Федорова: «К сей данной яз, Иван Петрович, в жены сво[ей] Марьино место руку приложил» [1206] .
1205
Зимин А. А. Формирование боярской аристократии. С. 109.
1206
АРГ/АММС. № 119. С. 257, 258.