Вдруг выпал снег. Год любви
Шрифт:
— Я пришла посмотреть на вас, — твердо ответила Лиля, потому что была уверена: в маленькой районной поликлинике не может быть двух врачей-терапевтов с одинаковыми именами и фамилиями.
— Ну и как? — спросила Жанна.
— Ничего…
— А вы совсем не похожи на него.
— Я похожа на мать.
— Ваша мать была красавицей.
— Она и сейчас неплохо выглядит… Гимнастика, массажи, косметика, диета…
— Секреты нехитрые, если есть что беречь.
— Я тоже так думаю, — согласилась Лиля. И сказала: — Мне хочется закурить.
— Здесь
На коричневом одеяле с белыми разводами лежал луч солнца. Так могла лежать кошка, прижавшись к подушке, мурлыча и подремывая. Между солнцем и окном искрилась зелеными иголками сосна. Солнце прорывалось между ветками, падало на кровать Жанны веселым желтым клубком.
Где-то рядом работал бульдозер. Гул его мотора проникал в комнату. Это было еще хуже, чем пылесос в коридоре. Жанна даже выглянула в окно, однако ничего, кроме снега и грязной дороги, не увидела. Повернулась, предложила:
— Курите.
— Спасибо, — сказала Лиля. — Только не говорите отцу. Отец старомоден в этом вопросе.
— Он не вернулся еще с учений?
— Нет.
— Погода их не балует, — Жанна вынула из тумбочки пузырек со спиртом. — С водой, без воды?
Лиля пожала плечами.
— Вы когда-нибудь пили спирт? — спросила Жанна.
— Нет, — призналась Лиля и покраснела. Конечно, не от смущения. Она покраснела с досады. Эта женщина, которая была старше Лили всего лишь на шесть-семь лет, вела себя с ней как учительница с ученицей. Причем с ученицей посредственной, небрежно подготовившей урок.
— Тогда с водой, — сказала Жанна. И потянулась к графину.
— Лучше без воды, — заявила Лиля.
— Да? — В голосе Жанны было сомнение.
— Я хочу попробовать…
— Хорошо, — согласилась Жанна. В ее ответе Лиле послышалось такое безразличие, что захотелось встать и уйти.
«Она эгоистка, эта тетенька, — подумала Лиля. — Хотя почему бы ей не быть эгоисткой? Одинокой, живущей для себя. Разве я бы на ее месте была другой? Мне бы понравился вот такой визит дочери мужчины, который проявляет ко мне интерес? Как бы я вела себя? Как бы смотрела, говорила? Наверное, точно так же».
От этой мысли Лиле сделалось легче. Она улыбнулась. И Жанна улыбнулась ей. Сказала:
— Глотнешь, не дыши. Сразу запивай водой.
Получилось. Лиля не верила, что у нее получится. Но все вышло как нельзя лучше. И она была горда собой оттого, что не поперхнулась, не задохнулась, а только моргала длинными ресницами. И не просто длинными, но и густыми. Таких ресниц у этой врачихи не было и в шестнадцать лет. А сейчас у нее ресничка от реснички как телеграфные столбы на дороге.
«Девочка с характером, — думала о ней Жанна. — Капризная, избалованная. Понимает, что молода и красива. Выросла в достатке. Самоуверенная…»
— Вы учитесь? — спросила она Лилю.
— Нет,
— Прекрасно, — сказала Жанна. — А мне не повезло. Я поступила сразу. Так что моя трудовая жизнь началась с семи лет. В школе как манну с неба ждала каникулы. Теперь отпуск…
— А я жду следующую осень, чтобы поступать вновь…
— Нужно стаж трудовой зарабатывать.
— Где? Я живу в гарнизоне.
— Хотите, я устрою вас в поликлинику? В регистратуру.
— Больничные карты разносить?
— Ага. Между прочим, не самая плохая должность.
— Я понимаю. Только очень далеко. Сорок минут автобусом. Да и ходит он всего четыре раза в день, если не сломается.
— Будете жить здесь. В этой комнате. Поставим вторую койку. Договорились?
— Я подумаю, — сказала Лиля. Она чувствовала легкость в теле, легкое головокружение. Чувствовала, что Жанна хочет с ней подружиться. И это нравилось Лиле. Она улыбнулась…
— Я попрошу Вайнштейна, — не отступала Жанна. — И он пробьет это дело. Ты произвела на него впечатление. Он даже мимо кабинета промахнулся, засмотревшись на тебя.
— Я подумаю… — повторила Лиля. — Я приехала сюда не за этим.
— Зачем же ты сюда приехала?
— Выяснить, кто ты такая. И вообще… — Лиля подыскивала слова. Долго.
Жанна не вытерпела:
— Что «вообще»?
— Ему сколько лет, а тебе сколько… — Лиля неопределенно развела руками, будто признаваясь в том, что нужного слова так и не нашла.
— Все ясно, — сказала Жанна. И добавила: — Что тебе ничего не ясно. Ты много раз влюблялась?
— Нет. Но случалось.
— В своих ровесников или на год-два старше?
— Примерно.
— Тогда слушай. — Жанна закурила, подвинула пачку с сигаретами Лиле. — У меня на этот счет такая теория. Жизнь состоит из нескольких полос. Полосы детства, юности, молодости, зрелости, старости… Именно внутри этих полос мы, как правило, ищем и не находим себе друзей. Я и Петр Петрович находимся сейчас на одной полосе. Это четвертая полоса. Полоса зрелости. Мы в разных концах этой полосы. Но полоса у нас одна. Поэтому возраст в данной ситуации не может быть предметом разговора. Как и в твоей полосе, Лиля, в нашей тоже важны чувства, совместимость характеров, взаимопонимание… И всякое другое. Я не знаю. Я не готова к этому разговору… Тем более что мы и встречались с ним всего три раза…
— Но по телефону разговаривали восемь.
— Да. Я звонила ему. Сама. Я звонила домой… Потому что, Лиля, твой отец болен. У него усталое сердце. Мне не нравится… Мне не нравится его нижнее давление.
— Тогда лечи.
— Ему нужен хороший отдых. Хороший отдых и совсем немного лечения. Медицина — она ведь палка тоже о двух концах.
— Отдых, — горько усмехнулась Лиля, покачала головой. — Ты представляешь, что такое гарнизон? Это махина. С сотнями задач и проблем. Поставь во главе электронную машину, и у той через день будут лететь предохранители.