ВДВ. С неба — в бой
Шрифт:
Накануне приезда гостей нам Ачалов немного рассказал о деятельности министра обороны, о его привычках, вкусах, что можно пить, а что нельзя. «Вы понимаете, наверху рекомендовали не спаивать гостя, у него гастрит», — и засмеялся.
В Тесницком, недалеко от стрельбища, на живописной поляне около пруда, поставили палатку для Язова, Чейни и Ачалова, а чуть дальше для остальных гостей, чтобы по пьянке не братались. Военторг навез массу всяких деликатесов. Столы ломились от закусок и выпивки.
Знакомство с десантниками началось с показа объектов боевой подготовки в учебном центре, затем плавно переместились на учебные точки, где занятия проводили нами подготовленные младшие командиры. Однако Чейни и сопровождающих его офицеров больше всего заинтересовало занятие, которое проводили дивизионные разведчики. Он не поверил своим глазам, что такое высокое мастерство показывает солдат, а не офицер. Он попросил разведчика показать ему свой военный билет и долго сверял фотографию в билете с оригиналом, но убедился, что его не обманывают. После этого что-то обдумывал, а затем сказал своим офицерам: «Это высокий класс!» Затем гостей повезли на площадку приземления, около автобуса они немного покурили и поднялись на трибуну. Им объяснили, что сейчас они будут наблюдать десантирование парашютно-десантного
После показа учебных баталий гостей любезно пригласили на поляну, где их встречали русские красавицы хлебом-солью. Угощали всякими разносолами и блинами с икрой, и медом, и водкой русской и нерусской почти дотемна. По словам Ачалова, несмотря на запрет лечащего врача, Дик Чейни тоже изрядно подпил и постоянно хвалил блины с медом, икрой. Вот так, успех десантников, добытый через пот в поле, был закреплен в тылу. У нашего министра обороны Язова от успеха приятно закружилась голова, на радостях он много раздал орденов и медалей десантникам. Досталось по ордену и нам, офицерам боевой подготовки. Мы успешно завершили свои представления для высокого американского гостя и с чувством выполненного долга убыли в Москву.
Как только переступил порог квартиры, жена мне сразу выдает: «Что ты за отец, если за все то время, которое наш сын находится в учебном центре института, ты только один раз побывал у него. Другие отцы каждый день навещают своих детей». — «Успокойся, во-первых, не один раз, а два, и тем более не надо баловать будущего офицера». Но мать трудно в чем-то переубедить. «А во-вторых, из командировок не вылезаю. Живут ребята в палатках на свежем воздухе, ну хватанут немного солдатского лиха, так это им только на пользу, да и служба в будущем не будет казаться медом. К сожалению, в воскресенье я уезжаю на экзамены в свое родное училище. Не волнуйся, буду звонить, а ты у сына уточни, когда день присяги».
Экзамены у курсантов нашего училища были в сентябре. Почему не как у всех? Было увеличено количество часов на изучение парашютных платформ и швартовку боевых машин. Экзамены проходили в учебном центре Сельцы. Погода выдалась на славу, настоящее бабье лето. Экзамены проходили спокойно, по-деловому. В свободное от экзаменов и консультаций время мы гуляли по лесу и собирали грибы, а их было полно. Пришло время позвонить в Москву и уточнить день принятия присяги у сына. Присяга через неделю. «Хорошо, тогда звони Людмиле с Петром и приглашай их ко мне в лес за грибами, а встречу вас в Рыбном. Ты не волнуйся, Петро знает, как ехать». Друзья согласились и вместе с женой приехали за грибами. Заранее договорился о ночлеге, а утром ушли в лес собирать грибы. Из леса вернулись только к обеду, уставшими, но с полными корзинами грибов. Отдыхали до вечера, вечером жену и друзей отвез в Рыбное на московскую электричку. Петро сказал, что отдохнули на пятерку, но самое главное, грибов заготовили на всю зиму. Уже на перроне Елена мне еще раз напомнила: «Не забудь, в субботу у Гены присяга». — «Помню, помню», — успокоил жену.
Накануне отъезда в Москву подошел к Лебедеву, так, мол, и так, товарищ генерал, сын в субботу принимает присягу, хотелось быть на торжестве. «Святое дело, не возражаю». В Москву приехал поздно, пришлось ловить такси. Минут через двадцать нажимал на звонок. Жена уже стала беспокоиться, а вдруг не приеду. «Ты все приготовила к завтрашнему дню?» — «Даже торт испекла, «Наполеон», Гена его любит». — «Я тоже этот торт с удовольствием ем», — хмыкнул про себя.
Утром я с женой, Мокровы и еще кто-то из друзей сына были на плацу института. Вскоре под музыку военного оркестра на плац вышли подразделения курсантов. Ребята были одеты с иголочки. Мы с женой стали глазами искать сына в общем строю. «Я вижу его!» — воскликнула жена. «Где он?» — «Да вон же стоит в четвертой коробке». Гражданского люда был полон плац, и каждый хотел протиснуться поближе к курсантскому строю. Курсанты тоже пытались отыскать своих родственников и вертели головами в разные стороны. Мы, как и другие мамы и папы, махали руками в надежде, что именно нас сынок и заметит. Но тут внезапно последовала команда: «Равняйсь, смирно». Оркестр заиграл встречный марш. Кто-то из генералов докладывал начальнику института, генерал-полковнику Танкаеву о том, что институт построен по случаю принятия Военной присяги молодыми курсантами. На приветствие своего начальника личный состав института ответил не очень дружно, по крайней мере нам так с Мокровым показалось. «Наши десантники на приветствие отвечают лучше», — отметил Геннадий. Начальник института приказал командирам подразделений приступить к принятию присяги. Минут через сорок торжественная часть мероприятия закончилась. Руководство института пригласило всех родителей на обед вместе с сыновьями в курсантскую столовую. После обеда ребят отпустили в
Дома началось застолье, поздравления. За весельем не заметили, как наступило время возвращаться курсанту в казарму. Ой, как не хотелось ему уходить из дома. Вызвали такси, чтобы дорогой не попался в руки военного патруля. «Все, сынок, пора ехать, не скучай». Мы же с друзьями еще долго обсуждали будущее наших детей.
Утром следующего дня жена собралась навестить сына, а мне предстояла дорога в Рязань. Словом, чем ближе моя служба подходила к концу, тем быстрее мелькал настенный календарь. Одна-две командировки, и месяц прошел. Командировки офицеров боевой подготовки были трудными в плане того, что они были связаны с полевыми занятиями. Наиболее напряженными были сутки, которые предшествовали подготовке к учению. Командование ВДВ всегда от нас, войсковых посредников, требовало, чтобы все мероприятия проходили, как написано и нарисовано на бумаге, но такого быть не могло. На бумаге одно, а в жизни другое. Штабы наших дивизий, полки в основном размещались в областных городах. Выход боевой техники при проведении серьезных мероприятий из военных городков весьма затруднителен.
В связи с этим вспоминается один забавный случай. Командующим тогда был еще Сухоруков. В штаб ВДВ для прохождения службы прибывали офицеры со всех дивизий, а там оставались их друзья, товарищи, ну как не поставить их в известность о готовящейся внезапной проверке или другом мероприятии. Одним словом, своевременно сливали информацию командованию дивизий или полков. Так вот однажды Сухоруков решил переиграть своих офицеров и применил эффект внезапности. К вылету для работы в войсках готовилась большая группа офицеров, в том числе и боевой подготовки. Утром выехали на аэродром Чкаловский, а в какую дивизию вылет, никто не знал, все терялись в догадках. Взлетели, минут через двадцать командующий объявляет, летим на Псков. Офицеры переглянулись, но утечка информации в данный момент исключена. Прилетели, приземлились, кругом тишина. Сухорукова встретил генерал, один из замов командующего военно-транспортной авиации. До нас дошло, что между штабами ВДВ и ВТА заранее имелась договоренность о нелегальном прилете нашей группы в Псков. Главный десантник с авиатором сели в автомобиль и уехали, как потом выяснилось, в штаб дивизии. Время было обеденное, в штабе ни души. Командующий приказывает оперативному дежурному объявить всем офицерам сбор, а за нами выслать автобус. Что началось в гарнизоне — беготня, суета. Одним словом, случился переполох. Часам к трем местные командиры организовались, и дальше все пошло по плану учебной тревоги с выходом войск в районы сосредоточения. В 234-м полку старшим работал Жигульский, с ним были Зуев и я. В парке хранения боевых машин роты строились в колонны и начинали движение. Выход из парка каждый батальон осуществлял через свои ворота, а дальше был один маршрут на всех. Но поскольку в данный момент служба регулирования не была организована, а каждый батальон хотел как можно скорее уйти из парка, образовалась пробка. Последняя рота уперлась в ворота, и дальше все, приехали. Жигульский, видя этот бардак, начинает заводиться и шуметь. «Чему их только учат в училище, командира роты ко мне». Мы с Зуевым видим, что к нам бежит Жигульский — младший сын Жигульского. Чем ближе подбегал офицер, тем мрачнее становилось лицо проверяющего. Увидев сына, старший Жигульский оторопел, он не ожидал, что в эту ситуацию попадет его сын, ротный. Тем не менее нашелся, что сказать не сыну, а нам. «Вот видите, молодому ротному из дивизии или полка некому и помочь». Геннадия мы не стали задерживать, и он убежал обратно в голову колонны, но мы его предупредили, чтобы он горячку не порол и не спешил, пропустил всю технику полка, а затем выводил свою роту. Старший Жигульский отошел в сторону, вот тогда мы и посмеялись. Если бы на месте сына был любой другой ротный, ох досталось бы ему на орехи. Гена был хорошим офицером, и его рота, а затем батальон были не хуже других, помнил его еще мальчишкой по Фергане, где он целыми днями летом пропадал в бассейне. Окончил академию, воевал в Афганистане и Чечне, награжден орденами. В настоящее время служит в боевой подготовке штаба ВДВ в должности начальника отдела. Тем не менее учение, несмотря на некоторые мелочи, прошло успешно, и через двое суток войска вернулись в расположение. Сухоруков на разборе сказал: «Штабы получили практику в управлении войсками, а личный состав закрепил навыки в подготовке себя и техники к десантированию и выполнению боевой задачи в тылу противника». К вечеру мы вместе с командующим вернулись в Москву.
Дома жена сообщила приятную новость — сын получил лейтенантские погоны. Завтра на праздник к сыну обязательно едем в институт. Велика была гордость за сына, который стал офицером. Жена, как и любая мать, желала видеть сына в войсках не далее Кольцевой дороги и давно прожужжала мне все уши, пришлось уступить ее требованию. Сын остался служить переводчиком в разведцентре ГРУ «Загорянка» благодаря моей дружбе с Субботиным, который к тому моменту возглавлял кадровую службу этого ведомства.
Утром мы снова на знакомом строевом плацу военного института. Народа уже было много. Звуки военного оркестра заставили нас сосредоточиться. Институт в полном составе на плацу. На правом фланге стоят выпускники, молодые симпатичные лейтенанты, которые немножко смущаются под пытливыми взглядами родителей и знакомых девушек. Высмотрели и мы своего дорогого лейтенантика и помахали ему рукой. Под оркестр они промаршировали перед строем курсантов и огромной толпой народа. Проходя около трибуны, выпускники, как у них было принято, по команде подбросили вверх мелочь, которая со звоном ударилась о землю и брызгами разлетелась в разные стороны. Дома был настоящий праздник. Я сделал подарок сыну. Достал ему путевку на август в военный санаторий «Крым».
По возвращении из санатория он стал рассказывать, что отдыхающие вместе с ним в комнате все расспрашивали, как ему, зеленому лейтенанту, удалось урвать путевку в такой санаторий, да еще в августе. «Кто у тебя отец?» — «Полковник». Теперь ясно. Санаторий «Крым» был один из лучших на побережье Черного моря, он в свое время строился для отдыха офицеров и их семей армий стран Варшавского договора. Однако по каким-то сервисным параметрам санаторий офицеров братских стран не устроил, и они облюбовали побережье Болгарии.