Вечер потрясения
Шрифт:
Рев турбин ударил в спину, а с ним пришел и порыв ветра, рожденного плоскостями взлетавших самолетов. Олег понял, что все получилось, и штурмовики сумели подняться в небо. А это означало, что свой бой он выиграл.
– Иди сюда, сука, – закричал сержант мчавшемуся прямо на него, рассекая воздух ударами лопастей, вертолету, до которого оставались, кажется, считанные сотни метров. – Давай, иди! Я прикончу тебя, – вопил Олег, вкладывая в этот крик весь пережитый страх, всю ярость и отчаяние. – Я всех вас прикончу, твари!!!
Вертолет, две с половиной тонны стали и огневой мощи, сжавшейся до размеров ракетных блоков, как-то наклонился, уткнувшись носом в землю, словно летчик
Этот миг намертво запечатлелся в памяти Олега, в сознании отпечаталось все до мелочей – и молотящий воздух похожими на мечи лопастями винтов геликоптер, и уходящие левее и выше трассеры, бессильно секущие воздух в стороне от цели. Бурцев даже успел увидеть головы пилотов в массивных шлемах-сферах, когда от вертолета к стрелку протянулись дымные росчерки выхлопных газов стартовавших ракет, а затем вал огня захлестнул зенитную установку, и сержант почувствовал, что взмывает в небо, удаляясь от грешной земли.
Вертолет на бреющем полете прошел над уничтоженным зенитным орудием, от которого осталась лишь дымящаяся проплешина, а по краям ее валялись куски металла и мешки с песком, из которых был сложен бруствер. Пилот потянул ручку управления, уводя свою машину вверх, подальше от плевавшейся свинцом земли, а спустя мгновение и сама "Кайова" перестала существовать, превратившись в огненный шар.
Самолеты, словно верные скакуны, дождались своих наездников, и верный "Грач" привычно принял Сергея Кукушкина в тесноту кабины, со всех сторон обшитой непроницаемой броней, способной выдержать прямое попадание двадцатимиллиметрового зенитного снаряда. Капитан торопливо опутал себя привязными ремнями, застегивая под подбородком ремешок шлема и одновременно касаясь пальцами свободной руки приборной доски. Один за другим переключатели на консоли поменяли положение, и самолет мелко задрожал, когда запустились обе турбины Р-195М в прижатых к узкому фюзеляжу мотогондолах.
– Сергей, готов? – прозвучал в наушниках голос Семенова, уже опустившего фонарь кабины стоявшего по соседству штурмовика.
– Так точно, к взлету готов! Все системы в норме. Давай, разгоним этих ублюдков! Поехали!!!
Кукушкин до упора толкнул от себя ручку управления двигателями, выводя турбины на максимальный режим. Вырвавшиеся из дюз струи раскаленных выхлопных газов лизнули бетонное покрытие взлетной полосы, и штурмовик сорвался с места. Двигатели ревели от натуги, но толкали крылатую машину вперед все быстрей и быстрей, пока плотность воздуха под широкими плоскостями не оказалась достаточной, чтобы удержать самолет, и капитан едва смог почувствовать, как шасси оторвались от земли, а затем уже летное поле стремительно ушло куда-то вниз, окутываясь пеленой дыма.
Прямо по курсу резко ушедшего вверх, набирая высоту, "Грача", отягченного подвешенными под крылом бомбами и блоками неуправляемых ракетных снарядов, оказалась целая стая вертолетов, вдруг бросившихся врассыпную. Кукушкин увидел, как одна из американских машин окуталась огнем, и камнем рухнула к земле, чтобы там расцвести пламенным цветком, высоко вверх выпроставшим свои лепестки. А затем неподалеку летное поле покрылось сплошным ковром взрывов, как раз там, откуда еще секунду назад харкала огнем зенитная установка ЗУ-23-2, за прицелом которой сидел едва знакомый сержант.
– Ах ты, падла, – прошипел Сергей, рванув на себя рычаг штурвала. – Подожди, гнида, я уже здесь!
"Грач", задрав нос, стремительно набирал высоту. Турбины
Вертолет, похожий на игрушку OH-58D "Кайова", промчался над разбомбленной, перепаханной взрывами ракет позицией зенитного орудия, выполняя вираж и набирая высоту. Его пилоты должны были сейчас чувствовать себя победителями, они отвлеклись, расслабились, и слишком поздно заметили зашедшего им в хвост Кукушкина.
– Я здесь, паскуды, – рассмеялся капитан, когда его Су-25Т оказался в полукилометре от "Кайовы", позади нее и выше. – Ловите, ублюдки!
Прицельная марка в центре колиматорного индикатора на фоне лобового стекла штурмовика оказалась точно на силуэте вертолета, и капитан коснулся гашетки на ручке управления самолетом. Ожила скрытая под фюзеляжем пушка ГШ-30-2, и пара тридцатимиллиметровых стволов плюнула свинцом в сторону цели. Огненная траса связала вертолет и нависший над ним штурмовик, и "Кайова" вспыхнула, рассыпавшись на множество мелких обломков при попадании четырехсотграммовых снарядов, начиненных мощной взрывчаткой.
– Прощай сержант, – прошептал Сергей Кукушкин, когда его машина стремительно промчалась там, где принял смерть десантник, ценой собственной жизни позволивший им совершить возмездие за тех многих, кто уже погиб сегодня. – Прощай, брат! Пусть это станет первым залпом над твоей могилой!
Обломки вертолета огненным дождем осыпались на головы бойцов, а те, не веря своим глазам, махали руками и радостно кричали, провожая промчавшиеся над аэродромом штурмовики. Страх отступал, хотя и с неохотой, паника уступила место решимости, помноженной на ярость, и люди, казалось, застигнутые врасплох, превратившиеся в методично уничтожаемую толпу, снова становились войском.
– Андрюха, давай за мной, – прокричал в эфир Кукушкин, вызывая единственного, кто был в эти минуты в небе над Грозным, своего напарника, сослуживца и друга. – Держись рядом, прикрывай мне хвост. Я первый, ты – второй! У нас полно работы. Янки сегодня хватит на всех! Давай очистим небо от этой падали!
Потянув на себя рычаг управления, капитан заставил своего верного "Грача" уйти в зенит, пронзая завесу дыма, расползающуюся над охваченным паникой и страхом городом, для которого словно и не прекращалась война. Справа, чуть сзади, как привязанный, держался Семенов, еще только готовившийся открыть свой счет в этой схватке. И Сергей не сомневался, что у них еще будет возможность завоевать титул асов – в глазах пестрело от множества целей. Бой только начался.
Глава 8
Тбилиси, Грузия – Чечня, Россия
19 мая
Пульсирующая точка медленно ползла по электронной карте, повторяя в точности каждый изгиб горной дороги, тянущейся от черноморского побережья на северо-восток, к самой границе России. На самом деле скорость движения была весьма внушительной – без малого сорок миль в час, но для тех, кто был скован нетерпением на передовом командном пункте операции "Доблестный удар", все происходило до безумия медленно. Где-то там, среди ущелий, в теснинах меж горных склонов, упорно продвигался к границе со вдруг ставшей враждебной страной Третий легкий бронекавалерийский полк в полном составе. Бронеколонны, растянувшись на много миль, стальными змеями придвигались к рубежу, тому самому, за которым для тысяч бойцов должна была начаться война.