Вечер потрясения
Шрифт:
– Не высовываться, – надрывался полковник Макгуайр, сам прижимавшийся к шершавому бетону, выщербленному ударами пуль и осколков. – Перегруппироваться! Открыть ответный огонь!
Повинуясь инстинкту, Макгуайр вскинул карабин, надавив на спуск. Приклад ударил в плечо, под ноги посыпались гильзы, еще дымящиеся, распространяющие вокруг кислый запах сгоревшего пороха, и рой малокалиберных пуль, преодолев несколько сотен метров, вонзился в бронированные борта ближайшей БМП, высекая из стальных листов фонтаны искр. А вслед за ними умчалась и осколочная граната – когда патроны в магазине
Стрелял не один только полковник – все, кто видел противника, открыли ураганный огонь по бронемашинам. Десятки стволов – автоматические винтовки, пулеметы – выплевывали раскаленный свинец, расчерчивая воздух над летным полем мерцающими нитями трассеров. Сотни пуль калибра 5,56 и 7,62 миллиметра с дробным стуком впивались в броневой панцирь, будучи не в силах остановить движение машин.
Наверное, те, кто находился под броней в эти секунды, испытали немало неприятных ощущений, но и только – пусть БМП-2 и считались трижды слабозащищенными, не пуль стоило бояться их экипажам. Механики-водители, наблюдая за окружающим миром сквозь мутноватые триплексы, уверенно вели бронемашины вперед, туда, откуда навстречу им мчались трассеры, а стрелки, прильнув к прицелам, вращали башни, выбирая одну цель за другой и методично уничтожая все, что оказывалось в досягаемости их бортового оружия.
А высадка десанта продолжалась даже под огнем. Две роты уже оказались на земле, вцепившись в бетонные плиты, устилавшие летное поле и отстреливаясь из всех стволов, пока за спиной их один за другим опускались, как бы приседая, вертолеты, доставлявшие все новых бойцов, оружие, и, самое главное, боеприпасы, которые были сейчас на тот самый пресловутый вес золота. Можно сражаться без сухих пайков и даже без воды, без перевязочных пакетов тоже как-то модно продержаться, хоть и не долго, но без патронов, гранат, управляемых ракет один танковый взвод сомнет батальон. Это понимали все, и бойцы, что залегли сейчас на летном поле, старались сделать все, отвлекая огонь русских на себя. Не получилось.
"Блэк Хок" лишь успел коснуться шасси посадочной площадки, как широкая дверь в его борту откатилась назад, и на землю спрыгнул десантник, тотчас протягивая руки, чтобы принять ствол миномета М29А1, дабы тот поскорее занял подобающее место в системе огня батальона. Единственный тридцатимиллиметровый снаряд промчался над головой бойца, влетев в десантный отсек и там, ткнувшись конусом детонатора в противоположный борт геликоптера, взорвавшись.
Вертолет подбросило, заваливая на левый борт, и лопасти винта, встретившись с бетоном, обломились. Вращение ротора придало им колоссальное ускорение, и осколки, разлетаясь веером, косой прошли по находившимся рядом солдатам, отсекая головы, разрубая тела напополам.
– Дьявол, – с ужасом закричал солдат, находившийся возле Макгуайра, когда кусок лопасти упал ему под ноги. – Черт, мы потеряли еще один "Ястреб", сэр! Все погибли! О, Боже!
Вертолет, охваченный огнем, искореженный, лишившийся винта, несколько раз перевернулся, перекатываясь по земле, и застыл на самом краю летного поля.
– Огонь по пехоте, – приказал Макгуайр, первым, наверное, поняв, что вся эта стрельба по бронированным монстрам, какими сейчас представали застигнутым атакой на открытой местности десантникам четырнадцатитонные БМП, есть лишь жест отчаяния. – Отсекайте пехоту! Прижмите их к земле, проклятье!
Русские пехотинцы атаковали под прикрытием бронетехники в буквальном смысле, держась за кормой бронемашин, принимавших на себя огонь растерявшегося противника. Около трех десятков солдат, развернувшись цепью, какой-то скомканной, нестройной, шли следом, и автоматы в их руках не умолкали ни на секунду, плюясь огнем.
Приказ полковника был услышан и, как ни странно, исполнен немедленно и в точности. Припавший к прикладу ручного пулемета М249 SAW стрелок повел стволом, и длинная очередь косой прошлась по пехотинцам, стегнув по цепи свинцовым хлыстом. Полковник видел, как несколько русских, согнувшись пополам, словно переломившись, повалились на бетон, а за ними следом попадали и остальные, но те были вполне живы, что и подтвердили, открыв еще более плотный огонь.
– Уничтожить бронемашины, – приказал Макгуайр. – Где гранатометы, черт возьми? Развернуть РПГ! Дайте целеуказание авиации! Дьявол, нам нужна поддержка с воздуха!
В первую линию боевого порядка выдвинулись несколько десантников, тащивших массивные трубы противотанковых гранатометов М136. Опустившись на колени, бойцы вскинули пластиковые контейнеры на плечи, развернув стволы, запечатанные герметичными мембранами, в сторону целей. Силуэт первой бронемашины заполнил кольцо диоптрического прицела, и один из стрелков нажал на спуск, выстреливая в сторону врага кумулятивную гранату "Бофорс". И одновременно над головами прижатых огнем к земле десантников промчались болидами управляемые ракеты "Хеллфайр".
Обе БМП взорвались почти одновременно, едва не разлетевшись на куски. Тонкая броня не выдержала встречи с кумулятивными боеголовками, уступая струям раскаленных газов, мгновенно наполнивших пламенем заброневое пространство. От повысившейся до сотен градусов температуры взорвался боекомплект, разрывая корпуса боевых машин изнутри.
– Минометчики, – последовал новый приказ Макгуайра, мгновенно воспрянувшего духом после уничтожения русских бронемашин. – По пехоте противника – огонь!
Первыми опомнились расчеты легких М224 из роты "Альфа". В распахнутые зевы стволов, уже установленных на опорные плиты, скользнули мины, накалываясь капсюлями на ударники, укрепленные в казенной части труб, и двухкилограммовые снаряды с громкими хлопками умчались едва не в зенит, чтобы, выполнив полет по крутой параболе, обрушиться на головы русских солдат.
– Огонь, огонь, – надрывался Макгуайр, одновременно меняя опустевший магазин, чтобы спустя секунды выпустить новую очередь по противнику, азом утратившему всю свою грозную мощь. – Подавить их немедленно!