Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

– Две воздушные цели, – срываясь на крик, сообщил оператор радиолокационной станции, заставив вздрогнуть от неожиданности командира зенитного дивизиона. – Пеленг сто семьдесят, дальность девять. Цели дозвуковые, низколетящие!

– Воздушная тревога! Передать координаты целей на пункт управления зенитно-ракетной батареи! Все средства противовоздушной обороны – к бою!

Автоматическая система передачи данных, связывавшая "Овод" с батарейными пунктами управления ПУ-12М, действовала быстро, очень быстро, а иначе и нельзя, если хочешь не только выжить в бою, но еще и победить. Но прежде, чем расчеты зенитно-ракетных комплексов получили целеуказание, два танка,

пораженные залпами ракет, вспыхнули, превратившись в погребальные костры для своих экипажей, и чуть позже – еще один, расстрелянный промчавшимся на малой высоте над колонной штурмовиком.

Атака была стремительной и внезапной – удар в упор, точный и беспощадный, и немедленный отход, но только лишь для того, чтобы повторить успех, появившись вновь с совершенно неожиданного направления. Но теперь на земле опомнились, собрав волю в кулак, и возмездие последовало незамедлительно.

– Вижу цель, – сообщил наводчик зенитно-ракетного комплекса "Стрела-10М4", совмещая прицельный маркер с силуэтом стремительно удалявшегося от колонны американского самолета. В отличие от предыдущей модификации, тепловизор превращал эту систему в круглосуточную и всепогодную, превращая и без того отличный образец оружия, простой и эффективный, в превосходное средство защиты от воздушной угрозы. – Дальность три, высота двести. Цель в захвате!

– Цель уничтожить! Пуск!

Батарея "Стрел", следовавшая за танковым батальоном, ничем не выдавала себя до последней секунды, пребывая в полной готовности, и теперь, получив приказ, расчеты немедленно начали действовать. По целеуказанию с пункта управления ПУ-12М, связанного с батареей в единую сеть, лафеты с "упакованными" в транспортно-пусковые контейнеры зенитными ракетами развернулись, следуя за умчавшимися к горизонту "Харриерами", избавив наводчиков от долгого поиска врага в ночном небе.

Тьма не могла спасти агрессора от справедливой мести. Сразу несколько зенитных ракет 9М333, оснащенных двухканальными головками наведения, "видевшими" цели в оптическом и инфракрасном диапазоне, взмыли в небо яркими росчерками, словно метеоры, вопреки природе, летящие не к земле, а прочь от нее. Разгоняясь до пятисот метро в секунду, управляемые снаряды с нескольких сторон устремились к целям, и американские пилоты быстро забыли о русских танках.

Перегрузка вдавила капитана Карузо в спинку катапультируемого кресла, и тело налилось непривычной тяжестью. Пилот чувствовал, как напрягся брошенный в слишком резкий маневр самолет, оказавшийся в опасной близости от земли. Враг неожиданно огрызнулся, и в наушниках летчика раздался полный тревоги голос ведомого:

– Ромео-один, я Ромео-два, у тебя на хвосте ракеты! Сбрасывай их, Лидер!

Полеты на малых высотах позволяют умелым летчикам незаметно подкрадываться к цели, делая атаку внезапной, но уж попав под ответный огонь, не всякий пилот, не будь он настоящим асом, мастером, пилотажа, способен остаться в живых – слишком мало времени оказывается в запасе для того, чтобы уйти из-под удара, и слишком высока цена любой, в иных условиях самой ничтожно ошибки. Джованни Карузо считал себя опытным пилотом, и сейчас не испытывал страха – все его существо было подчинено одной цели, набрать высоту, жизненно необходимую для маневра, и не потерять скорость.

– Ромео-один, маневрируй! Врубай форсаж, – не унимался ведомый, еще не заметивший две ракеты, настигавшие его машину, уходившую прочь от русской колонны. – Сбрасывай ловушки!

Карузо до упора отжал ручку управления двигателем, выводя свой "Пегасус" на максимальную мощность,

но все равно "Харриер" едва мог преодолеть звуковой барьер, и ракеты, ушедшие куда-то в заднюю полусферу, но явно не думавшие пропадать, были намного быстрее. Одно касание приборной панели – и установленные у корня хвоста кассеты AN/ALE-39 выстрелили залпом несколько тепловых ловушек, ложных целей, призванных обмануть системы наведения ракет.

– А, черт! Ублюдки!!!

Джованни Карузо рычал сквозь зубы, вонзая свой штурмовик в полное тьмы небо. Одна из ракет ушла в сторону, обманутая ловушкой, и взорвалась на безопасном расстоянии. Сотни стальных стержней, начинка ее пятикилограммовой боеголовки, пронзили пустоту. Но вторая ракета "держала" истинную цель – помеховый канал наведения, дополнявший инфракрасный и оптический каналы, и отличавший ракету 9М333 от ранних модификаций, позволял выделять тепло двигателя на фоне ложных целей, не оставляя атакованному пилоту почти никаких шансов.

Капитан Карузо выжал из "Харриера" все, на что тот был способен, маневрируя на пределе прочности конструкции. Бочка, иммельман, колокол – фигуры высшего пилотажа сменяли одна другую, перед глазами была то земля, то небо, одинаково полные ночной черноты сейчас, тело ныло от перегрузки, как и стрингеры и лонжероны силового набора AV-8B, а турбина ревела от натуги, вот-вот грозя захлебнуться от потока набегавшего воздуха.

Лишь на миг в поле зрения Карузо показался его ведомый, точно так же крутивший каскад маневров, каждый из которых соврали бы шквал оваций на самом престижном авиа-шоу, а теперь зрителями этого великолепия были только русские зенитчики, кипящие холодной яростью. "Харриер", показывая чудеса маневренности, вертелся во все стороны, точно на него вдруг перестала действовать сила земного притяжения, но вся эта череда маневров не мешала мчавшимся следом за ним ракетам "земля-воздух", факелы двигателей которых были отлично видны в ночном небе.

– Ромео-два, осторожнее, – прокричал в эфир Карузо, чувствуя, что его предупреждение безнадежно запаздывает. – Две ракеты у тебя на хвосте! Вижу еще одну по левому борту! Выполняй противозенитный маневр! Уходи от них! Набирай высоту! А-а, дьявол!!!

Капитан видел, как "Харриер" его напарника взмыл свечой в небо, и рядом с ним, как раз возле кабины, сверкнула вспышка взрыва – одна из зенитных ракет сблизилась с самолетом достаточно, чтобы сработал неконтактный взрыватель, превращая стержневую боеголовку в плазменный шар. Стальные иглы пронзили корпус штурмовика, легко пройдя сквозь тело летчика, и "Харриер", клюнув носом вниз, взорвался, воткнувшись в ровную поверхность степи пылающим болидом.

– Чертовы ублюдки! – Бессильная ярость душила Джованни Карузо, но весь его горячий темперамент был бесполезен сейчас.

Ручка управления до упора ушла вперед, и "Харриер" скользнул в крутое пике, чуть-чуть не переходящее в штопор. Могло показаться, что пилот решил совершить самоубийство, врезавшись в вершину невысокого холма, но об этом Карузо и не думал. Зенитная ракета, попавшая в струю раскаленных газов, вырывавшуюся из сопла турбины, сокращала дистанцию, и пилот одним касанием клавиши на четверть опустошил кассеты с ложными целями, разбросав позади себя гроздья тепловых ловушек. Земля стремительно приближалась, все быстрее с каждым мигом, но в последний момент, когда высота составляла футов сорок, а, быть может, и того меньше, пилот рванул штурвал, выходя из пике. Он смог это сделать, и успел увидеть, как ракета, по инерции пролетевшая дальше, врезалась в холм, на секунду рассеяв сумрак вспышкой взрыва.