Вечер потрясения
Шрифт:
– На румбе двести пятьдесят, – четко доложил немногословный рулевой – здесь было не время и не место для долгих разговоров. – Глубина сто пятьдесят, скорость десять.
– Так держать!
Мелководное Охотское море было не лучшим водоемом для атомохода длиной сто пятьдесят пять метров и полным водоизмещением без малого шестнадцать тысяч тонн – слишком тесно, нет простора для маневра. Но зато здесь подводный ракетоносец был надежно защищен от любых опасностей, реальных или же мнимых. Под надежной охраной эскадренных миноносцев "Сарыч" и патрульных самолетов береговой авиации "Зеленоград" крейсировал в толще воды в постоянной готовности
Один приказ, несколько слов, проникших на глубину по сверхнизкочастотному каналу связи – и Апокалипсис вступит в свои права. Несколько мгновений, необходимых для предстартовой проверки – и толщу воды вспорют взмывающие в зенит "стрелы" баллистических ракет, чтобы, оказавшись уже в безвоздушном пространстве, обрушить на многострадальную землю смертоносный дождь. Залпа "Зеленограда" было достаточно, чтобы уничтожить целую страну, стереть ее с лица земли, истребив население до последнего человека, превратив тысячи квадратных километров территории в радиоактивную пустыню. И командир ракетоносца был уверен, что его экипаж без колебаний выполнит любой приказ.
Они чувствовали себя абсолютно защищенными, находясь под опекой едва ли не всего Краснознаменного Тихоокеанского флота. Эсминцы и сторожевики крейсировали на поверхности, а на глубине где-то рядом притаились торпедные атомные подлодки типа "Барс", грозные охотники, готовые растерзать залпами торпед любого чужака. "Зеленоград" не был совершенным, в чем-то даже успев устареть, но сейчас, ощущая поддержку всей мощи своей страны, подводники были спокойны и уверены в себе. Напрасно – смерть, воплотившись в веретенообразном стадесятиметровом "теле" вражеской субмарины, была уже близко.
Лейтенант Дуглас Эмерсон был тем человеком, от которого целиком и полностью зависел успех очередной миссии "Луисвилла", но он едва ли сейчас ощущал гордость за самого себя – только сжигавшее изнутри нечеловеческое напряжение. Атомная ударная подлодка класса "Улучшенный Лос-Анджелес" шла малым ходом, лениво шевеля гребным винтом, едва двигаясь в толще воды, там, куда не проникал солнечный свет, в то время как акустик лихорадочно пытался обнаружить цель. В его распоряжении была лучшая техника – гидроакустический комплекс AN/BQQ-5D, пожалуй, самый совершенный из всего, что было создано человеческими руками. Лейтенант Эмерсон верил своему "железу", и оно, словно чувствуя это, не подвело моряка.
– Акустический контакт. Относительный пеленг ноль-пять-пять, дистанция двадцать миль. Цель классифицирована как русская подлодка класса "Дельта-3".
Акустик "Луисвилла" выплевывал слова с бесстрастностью и монотонностью робота, словно превратившись в часть своей аппаратуры, еще один блок в сложной начинке гидролокатора.
– Боевая тревога! Приготовиться к торпедной атаке!
Командир "Луисвилла" ощутил странный трепет – сейчас, когда он сошелся лицом к лицу с противником, сдержать волнение было трудно. Одно дело – расстреливать крылатыми ракетами врага, находящегося в сотнях миль, и совсем другое – быть готовым всадить торпеды в брюхо
– Приготовить торпедные аппараты! Курс – ноль-пять-пять, – зачастил кэптен, в кровь которого щедро хлынул адреналин. – Поднять скорость до пятнадцати узлов.
"Луисвилл", заложив лихой вираж, ринулся к цели, словно почуявшая след добычи гончая. Субмарина была готова к бою – в смещенных от носовой оконечности к центру корпуса трубах торпедных аппаратов уже покоились "сигары" тяжелых торпед "Марк-48", основного вооружения субмарины для подводной дуэли, а моряки уже держали руки на панелях управления, готовые открыть огонь в любой миг.
– Дистанция пятнадцать миль, – докладывал Эмерсон. Сонар "Луисвилла" работал в пассивном режиме, только на прием, улавливая звуки, испускаемые русской подлодкой, и данные о расстоянии оставались приблизительными – цель могла быть и намного ближе, и значительно дальше. – Контакт устойчивый. Они ревут на весь океан, кэптен, сэр! Их невозможно потерять!
Ударная подлодка "Луисвилл", на пятнадцати узлах производя меньше шума, чем "Зеленоград" на десяти, уверенно сближалась с целью, заходя ей в корму, в зону "акустической тени". Враг, отнюдь не беззащитный и в подводном бою – командир "Луисвилла" ни на миг не забывал о четырех торпедных аппаратах "Дельты-3" калибра пятьсот тридцать три миллиметра, способных доставить немало неприятностей – не мог обнаружить опасность, превратившись в беспомощную жертву.
– Первый и второй торпедные аппараты – приготовиться!
Несколько секунд – и окутанные пенной "вуалью" торпеды устремятся к цели, чтобы мощными взрывами разорвать ее корпус, впуска внутрь тысячи тонн ледяной воды. Но неожиданный доклад акустика заставил всех, кто находился в центральном посту, недоуменно переглянуться.
– Цель поднимается, кэптен, – произнес немного подрастерявший свою бесстрастность Эмерсон. – Русские всплывают, сэр!
– Какого черта происходит?
Ответ на этот вопрос желали знать многие, но дать его могли только русские моряки.
Командир стратегического ракетоносца "Зеленоград" не сомневался – на поверхности происходит нечто, чего не было ни в каких планах, и причина такой уверенности была проста. Земля молчала, база, периодически выходившая на связь с субмариной, уже несколько часов не вызывала ее по сверхдлинным волнам, пропустив очередной сеанс связи, и только что – несколько минут истекло – прошло время следующего.
– База молчит, товарищ командир, – доложил радист "Зеленограда". – На всех диапазонах тишина!
– Мы должны сами выйти на связь! – Старший помощник "Зеленограда" явно нервничал, кажется, не на шутку перепуганный неожиданным "одиночеством" ракетоносца. – Это нештатная ситуация, мы вправе нарушить инструкцию, товарищ командир.
Командир стратегического подводного ракетоносца недовольно нахмурился, исподлобья взглянув на старпома:
– Выйти на связь и оказаться под прицелом американцев и их прихвостней? Черт возьми, я не желаю быть мишенью, и никто из команды не хочет ею становиться!