Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

"Гарпуны", захватив цель, один за другим ныряли к воде, снижаясь до пяти метров, или даже того меньше, так что вновь стали почти неразличимы для радаров. Радиолокационные головки наведения вели противокорабельные ракеты точно к цели, намертво впившись в нее лучами, надежно захватив ее, вцепившись, словно клещи.

А сверху все сыпались зенитные ракеты, и один за другим "Гарпуны" разваливались в полете на куски, исчезая под поверхностью моря. Но слишком велики были скорости, слишком мала высота, и многие ракеты 48Н6 промахивались, впустую бороздя водную гладь градом осколков. Времени же, чтобы исправить ошибку, почти не

оставалось.

– Мы в захвате. – Сенсоры системы предупреждения об облучении уловили посылаемые с "Гарпунов" импульсы. – Мы в их прицелах!

– Приступить к постановке активных помех, – немедленно отреагировал Еремин. – Ослепите их системы наведения!

Комплексы радиоэлектронной борьбы МРП-3 "Кольцо" исторгли шквал хаотичных импульсов, забивая помехами головки самонаведения "Гарпунов". Отчасти это подействовало, и несколько ракет, вдруг "ослепнув", потеряв цель, ушли в сторону, зарывшись в волны. Но большинство оставались на правильном курсе.

Число чужих ракет сократилось вдвое, прежде чем в сторону накатывавших "Гарпунов" развернулись спаренные орудия АК-130 крейсера и противолодочного корабля, и раскаты первых залпов сплелись в гулкую канонаду. Радары управления огнем МР-184 захватывали своими лучами ракеты, избежавшие встречи с противоракетами комплексов "Форт", и орудия выплевывали в их сторону по одному снаряду каждые две секунды.

Управляемые ракеты давно и бесповоротно вытеснили мощные орудия с корабельных палуб, но артиллерия благодаря дешевизне и весьма высокой точности, тем более, в сочетании с великолепными радарами, еще могла показать себя. И сейчас показала, да как, во всей красе! Статридцатимиллиметровые наряды с радиовзрывателями соткали над самой водой на дальности двадцать три километра – не всякой зенитной ракете дотянуться – стальную завесу, на которую неизменно напарывались "Гарпуны". Еще несколько чужих ракет исчезли в волнах, но все же еще слишком многие оставались в полете.

Бой шел как бы помимо людей, в параллельной вселенной, и даже расчеты ракетных комплексов больше следили за работой своих систем, чем вели огонь по врагу. Командир же и вовсе оказался исключен из процесса – к чему лишние приказы, если сейчас можно было просто палить во все, что летает, ведь своих на сотни миль окрест точно не было.

– Дайте "Урал", – приказал Еремин. – Командующего группой, срочно. И, черт побери, не смейте говорить о помехах!

К счастью, сигнал с "Петра Великого" пробился, беспрепятственно преодолел сотни метров, отделявшие крейсер и разведывательное судно. А контр-адмирал Соломин уже ждал этого момента.

– Мы не можем принимать бой, товарищ капитан, – категорически заявил командующий. – У нас не достаточно сил для этого.

– Поэтому, товарищ контр-адмирал, я и прошу вас на борту "Урала" покинуть ордер, на всех парах двинувшись к родным берегам. А мы, крейсер и "Чабан", – Еремин употребил жаргонное прозвище большого противолодочного корабля, и был понят мгновенно, – отвлечем на себя противника. Я полагаю, ракеты – не единственное, что янки приготовили нам. Мне не удалось связаться с берегом, и пока не получается установить связь с другими кораблями, действующими в этой акватории Баренцева моря. Это невероятно, но, быть может, еще никто на берегу не знает, что началась война.

Еремин, сознание которого обрело кристальную чистоту, отстранено

подумал о том, что он-то наверняка не увидит берег, не увидит больше тех, кто ждал его сейчас, как всякий раз прежде, когда офицер оставлял дом, уходя в очередное плавание, в которое посылала его родина. Капитан понимал, что, прими Соломин его план, сам он точно не вернется. Все закончится здесь и сейчас, среди этих волна, для него и для сотен моряков, матросов, мичманов, офицеров, служащих под Андреевским флагом. Ни себя, ни своих людей Еремину было не жаль – началась война, и не стоило ждать снисхождения от победителей.

– Если примете бой, капитан, против вас будет действовать целая авианосная ударная группа, – напомнил Соломин. – Вы продержитесь лишь несколько минут. Нет, я не могу оставить своих моряков в такой момент!

– Вместе мы едва ли преуспеем. А так мы выиграем время для вас, товарищ контр-адмирал, и для всего флота. Возможно, наши товарищи успеют подготовиться, не позволив застать себя врасплох.

В эти минуты стая "Томагавков" уже терзала Североморск, горели аэродромы и радиолокационные станции вдоль береговой линии.

– Хорошо, я признаю правильность вашего предложения, – сдался вдруг Соломин. Да, адмирал очень не хотел умирать, не хотел, чтобы над его головой сомкнулись тяжелые волны. Но и чувство долга в нем было сильно, но жажда жизни в этот миг победила. – Задержите врага, товарищ капитан первого ранга, а мы сделаем все, чтобы ваша жертва не стала напрасной.

Разведывательное судно уступало в скорости крейсеру, несмотря на то, что ядерное "сердце" у них было одинаковым, почти на десять узлов, и, имея водоизмещение тридцать четыре тысячи шестьсот тонн, и соответствующие габариты, было лишь очень заметной мишенью. И Еремин был готов сделать все, чтобы отвлечь врага от "Урала", рванувшего строго на зюйд, к родной земле, в надежде успеть, опередить врага.

– Лево на борт сто восемьдесят, – приказал капитан, и рулевой, едва сдержав удивленно-испуганный возглас, лихо крутанул штурвал. – Ложимся на прежний курс! Передать на борт "Чабаненко", чтобы повторяли наш маневр! С Богом, ребята!

Ракетный крейсер и противолодочный корабль с лихостью гоночных яхт заложили резкий разворот, и, не сбавляя хода, направились навстречу ракетам. "Гарпуны" не были видны невооруженным глазом, но на радарах пестрели отметки целей, и расстояние становилось все меньше. Корабли, грудью готовые встретить атаку противника, были обречены.

А "Урал", рванул прочь от схватки, и мотористы выжимали все из его турбин, надсаживая реактор, гоняя его на пределе возможностей. Шансов уйти почти не было – не кораблю тягаться с ракетами, вернее, не этому кораблю. И все же никто не был готов сдаться прямо сейчас, пока они еще оставались живы, пока держался на плаву корабль, в недрах которого быстрые нейтроны крошили атомы, высвобождая колоссальную энергию.

Бой над океаном продолжался. Волна ракет, пусть и изрядно уменьшившихся в числе, лоб в лоб накатывала на корабли, отважно развернувшиеся навстречу опасности. Модули комплекса "Форт", ближняя граница поражения которых составляла пять километров, продолжали плеваться протуберанцами тяжелых ракет, теперь уже летевших почти оп баллистической траектории – стартовые двигатели выбрасывали мощные 48Н6, а затем они круто пикировали на приближающиеся "Гарпуны".