Вечер в переулке Грез

Дейн Люси

Неужели он это помнит? – подумала она. Ведь с тех пор столько времени прошло и в его жизни случилось множество событий…

Но все хорошее как будто осталось в прошлом. Подумав об этом, Мерси вновь погрустнела.

– Да, когда-то Доррис любила делать праздники, но сейчас многое переменилось.

Грант слегка нахмурился.

– Что-то случилось?

Она уклончиво усмехнулась.

– Много всякого.

– Это секрет? Не хочешь говорить?

– Что ты! – рассмеялась Мерси. – Никакого секрета. Все

давно всем известно. Просто вы с Корой уже уехали отсюда, когда у нас начались некоторые события.

Немного помолчав, Грант озадаченно произнес:

– События… Как-то туманно ты выражаешься. Нельзя ли поточнее?

Мерси вздохнула.

– Видишь ли, Доррис уже совсем не такая, какой ты ее помнишь. С момента, когда вы виделись в последний раз, она очень изменилась. Можно сказать, сейчас она лишь бледная копия себя прежней.

– Но в чем причина? – спросил Грант, вновь очень знакомым жестом проведя пятерней по волосам. – Болезнь?

Не отдавая себе в том отчета, Мерси пристально проследила за движением его руки.

– Можно и так сказать. Только болезнь не телесная, а скорее душевная.

– Не понимаю. Уж не на психическое ли расстройство ты намекаешь?

Мерси на миг задумалась, затем с запинкой произнесла:

– Н-нет, речь идет о последствиях сильного стресса.

– Так… – Грант сунул руки в карманы и качнулся с пятки на носок. За последние несколько минут он проделал это дважды, из чего можно было заключить, что у него появилась новая привычка. Мерси отметила про себя данный факт, тайком наблюдая за ним. – Ты вроде бы рассказываешь мне что-то, но я пока совершенно не улавливаю сути. Что конкретно случилось с Доррис? Кстати, насколько я понимаю, в студии ее нет?

Мерси покачала головой.

– Нет. В последнее время она вообще нечасто здесь появляется.

– Значит, вся работа на тебе?

Она кивнула.

– На мне и на Энн Киннер. Помнишь Энн?

– Конечно. Память у меня на ринге еще не отшибло, если ты на это намекаешь.

Мерси заметно смутилась, хотя у нее и в мыслях не было намекать на что-либо подобное.

– При чем здесь ринг, не понимаю…

– При том. Думаешь, я не знаю, что ты отрицательно относилась к моим занятиям? Тебе никогда не нравился бокс.

Это было что-то новенькое. Неужели Грант действительно еще тогда догадался, что я думаю о боксе? – промелькнуло в мозгу Мерси.

И она смутилась еще больше.

– Ну почему, я…

– Брось. Нечего юлить, я вижу тебя насквозь.

Она прикусила губу. Насквозь? То есть и чувства тоже? Какой ужас!

Прекрати паниковать! – приказала она себе. Ведь это лишь образное выражение. А вот если покажешь свои чувства, тогда Грант непременно их увидит.

– Если ты такой прозорливец, то тебе будет чем заняться, когда уйдешь из бокса, – гордо вздернув подбородок, парировала

она.

– И чем же? – осторожно спросил Грант.

– Откроешь салон и начнешь предсказывать желающим судьбу!

Грант смерил ее насмешливым взглядом.

– Ладно, не заводись. Я всего лишь хотел сказать, что очень хорошо помню Энн, с которой у меня всегда были замечательные отношения.

– Так бы сразу и сказал… – буркнула Мерси.

Несколько мгновений Грант рассматривал ее, затем сказал:

– Но все же вернемся к Доррис. Хотелось бы наконец-то услышать что-то внятное.

Она дернула плечом.

– Ну, если тебе интересно… Все началось с того, что мой отец удрал на остров к своей аборигенке.

– Что-о? – выкатил глаза Грант. – Эзра удрал к… аборигенке? Оставил Доррис?

Мерси мрачно кивнула.

– Представь себе. Вы с Корой не знаете этого, потому что уехали раньше. После ты с нами не общался, а Кора, насколько мне известно, время от времени звонила Доррис, но, вероятно, та ничего о своем несчастье не рассказывала, иначе ты бы сейчас так не удивлялся.

Грант вновь взъерошил волосы, на этот раз ошеломленно.

– Эзра удрал к аборигенке! Ну и дела у вас тут творятся. Кто бы мог подумать…

– Вот именно, кто бы мог подумать. Если бы ты знал, сколько раз с тех пор я слышала эту фразу! Ее до сих пор твердят многие наши знакомые. – Мерси отвела взгляд в угол. – Именно это и убивает Доррис больше всего – тот факт, что история получила огласку. Подозреваю, что всеобщее сочувствие вызывает у нее наибольшее раздражение. Думаю, она порой наверняка воспринимает его как злорадство.

– Гм, ее можно понять, – задумчиво протянул Грант.

– Еще бы! Известный этнограф, профессор Лондонского университета, променял свою преуспевающую и не менее известную в определенных кругах супругу на какую-то полудикую, зато щеголяющую с обнаженным бюстом островитянку!

– В самом деле? – хмыкнул Грант, блеснув взором.

– Ну да, он ведь нашел эту куколку на одном из тропических островов.

– Я не о том.

Заметив образовавшуюся на физиономии Гранта широкую усмешку, Мерси вдруг сообразила, что его больше заинтересовало упоминание об обнаженном бюсте некой аборигенки, чем рассказ об измене Эзры.

– Понятно, – хмуро буркнула она.

В глазах Гранта заплясали чертики.

– Дай попробую угадать, что ты сейчас скажешь: все мужчины одинаковы. Верно?

Мерси отвернулась.

– В общих чертах. Насколько я помню, ты тоже частенько менял подружек.

Картинно вздохнув, Грант развел руками.

– Что было, то было, отнекиваться не стану.

– Не хочешь ли ты сказать, что сейчас все переменилось? – с замиранием сердца спросила Мерси. Надежда! Неужели она до сих пор жива? Странно, пора бы ей угомониться…