Вечера занимательной арифметики
Шрифт:
И, когда меня повязали и закинули в телегу с решётками, я ни о чём не жалел. Да, я видел лица Сэцуко и Коичи, стоявших вдалеке, но раскаяния не было. Я не знал, что станет с ними дальше, но на десяток ублюдков стало меньше, а, следовательно, безопаснее. И мне было наплевать на всё последующее. Я лишь возьму передышку, после чего просто продолжу убивать. И не остановлюсь до тех пор, пока мир не очистится от всех этих ублюдков!
Чего, блин?..
Я пошатнулся в клетке и упал назад, держась за голову. В ушах звенело, а перед глазами всё меркло. Неужели… это были мои мысли? Я ведь никогда прежде не вёл себя так. Не изнывал
На последних крохах сознания я завернул рукав со связанных спереди рук. Вся левая рука была какой-то чёрно-синей, уже поглощённой демонами. Чёрт… Я так и знал, что поддаюсь этому проклятию…
Тогда я потерял сознание, а пришёл в себя уже совершенно в другом месте. Меня куда-то перевозили в одиночной клетке, хотя рядом ехали и другие телеги. Мне даже на секунду спросонья показалось, что я слышал характерное фырканье, как у Снежинки, но, придя в себя, понял, что это фыркала недовольно лошадь. Стоял вечер, закат. Вокруг бродили служанки, самураи, где-то даже высшие чины. Я замечал игроков как среди пленников, так и среди пленивших.
Я бы мог, может, с кем-то сговориться, придумать, как бежать, но я едва сумел сесть. Мне было так хреново, что я не смог даже голос подать. Тошнило, башка кружилась, сил не осталось совершенно. И, кажется, пленившие меня замечали состояние важного пленника. Так, один из самураев, что чистил неподалёку свой меч, махнул пробегавшей мимо служанке:
— Эй, ты! Возьми из колодца воды и напои того пленника.
— Простите, господин, — поклонилась та, вся побледнев. — Он ведь убийца! Я боюсь к нему приближаться.
— Ты смеешь ослушаться? — беззлобно рявкнул тот, из-за чего служанка спешно повиновалась.
Зачерпнув воды в валявшуюся там же чашку, она осторожно придвинулась к моей клетке, дрожащими руками протягивая мне.
— Я не смогу взять чашку… — тихо просипел я, не узнавая собственного слабого голоса. — Тебе придётся меня поить. Я не наврежу тебе, погляди, я ведь калека.
— Умирающий калека, — заметила та, стукнув мне той самой чашкой по зубам, переклонив чрезмерно и заставляя меня захлебнуться. — Господин самурай слишком добр к тебе, убийца!
Я даже не кашлял — просто не мог. Отчего-то мне больше не было страшно. Не знаю, из-за воды ли, но я снова ощутил, что теряю сознание. Мир стал крениться набок, а я лишь видел, как вскакивает беспокойно самурай, не желая, чтобы его пленник не доехал до места допросной.
В следующий раз я проснулся уже в темнице. Тело всё горело, как в лихорадке. При этом у меня уже не было чувства, что я умираю. Кое-как сев, я пытался взять себя в руки, понять, где я и как действовать дальше. Снаружи был лишь длинный коридор — тёмный и грязный, очень подходящий на роль темницы. Где-то вдалеке слышались крики, так что я мог не рассчитывать на лёгкую кончину.
Зато в маленьком окошке
Что-то странное.
Я уставился на культю. Та была без бинта — всё ещё идеальный срез, ровненько, словно скальпелем. Разница в том, что срубили мне кисть с запястьем, а сейчас у меня отросла рука до нижней фаланги большого пальца! Чёрт, да как такое возможно?!
Сердце стучало в груди, ведь я ужасно отчего-то испугался отрастающей конечности!
Вскоре я уже спокойнее рассматривал руку, пытаясь понять, почему так происходит. Варианта было два: либо это норма в игре, и у всех отрастают конечности, либо я становлюсь ёкаем, убить которых нужно либо одним ударом, либо никак. И это настораживало, ведь я ни у кого не замечал подобного, да и Сэцуко была уверена, что ничего не отрастёт. Выходит, здесь это не норма? И что, если Снежинка не давала меня бинтовать как раз из-за того, что Ёкаи отращивают конечности?
Это одновременно было и хорошо, и ужасно, ведь отрощенная кисть не стоила того, чтобы сойти с ума и начать бегать по полю, пытаясь убивать людей. Так, вдох-выдох. Снежинка ведь совершенно логично мыслит и никого из нас не пытается убить. Значит, Ёкаи бывают разумными? Или же они все разумные, просто люто ненавидят людей и безумствуют от этого?
Ну, времени рассуждать об этом у меня было просто вагон. Я сидел себе в клетке в полной тишине, думая обо всём произошедшем. Только раз в коридоре появились стражники, но забрали другого пленника, крики которого я потом ещё долго слушал. И я понимал, что такая участь ждёт и меня, но я, по крайней мере, имею какие-то шансы на спасение. Я продолжал развиваться, апаться и отращивать конечность — кто может быть более неудобным пленником?
Через несколько часов, когда я дремал, послышался стук крохотных лап. Я проснулся от того, что к моей камере приближалась Снежинка, деловито размахивая хвостом. Она приблизилась, повела носом, глядя на меня как на идиота.
— Что? — я пытался понять, чего надобно от меня ёкаю. — Я рад, что ты пришла меня спасать, но…
Лиса не дала мне договорить, настойчиво тыкнув лапой на прутья решётки.
— Я не понимаю! — рыкнул я, вставая на ноги и приближаясь. — Что? Что мне сделать?
Снежинка, явно обматерив меня на лисьем, демонстративно упёрлась лапками в две параллельные решётки, как бы пытаясь их раздвинуть.
— О, глупышка, мне их не согнуть, — я упёрся культёй в одну, а левой рукой — во вторую. — Смотри.
Оказалось, смотреть надо мне. Прутья застонали, тут же деформируясь под моими руками.
— Это как вообще?! — я замер, не веря, что делаю это. — Неужели такова сила Ёкая? Тогда понятно, почему самураи с вами так и не справились.
Мне понадобилось минут десять, чтобы настолько сильно деформировать прутья. Будь у меня нормальная правая, всё вышло бы гораздо проще. И я думал, что дальше Снежинка меня выведет, но она юркнула в небольшое окошко, глядя на меня призывно. Я лишь отмахнулся, ведь точно не пройду в такую щель, направившись самостоятельно искать выход. Да, у меня больше не было оружия, но это до первого неаккуратного стражника.