Вечерний круг
Шрифт:
Некоторые детали из её сегодняшней жизни Виталий почерпнул в записке, обнаруженной Откаленко в секретном отделении бумажника, отобранного у Кикоева. Видимо, тот в самом деле подобрал его в передней потехинской квартиры, а потерял его там не кто иной, как Левицкий. Об этом с очевидностью свидетельствовала вторая записка, где указанные цифры складывались ровно в сто и могли обозначать распределяемые в процентах части неведомых доходов, из которых себе Левицкий отваливал наибольший процент. Неясно только было, как та, первая
Об этом как раз и размышлял Виталий, отправляясь в тот вечер в парк, к фонтану, на свидание с Майкой.
Виталий неторопливо прошёлся в толпе гуляющих, описав большой круг возле бассейна с фонтанами, вглядываясь в мелькавших по сторонам женщин.
Он снова обогнул фонтаны, потом ещё раз. И нетерпеливо посмотрел на часы. Неужели она его обманула и вообще не придёт?
И как раз в этот момент за его спиной раздался лукавый голос:
— Ты почему меня не узнаёшь?
Виталий поспешно обернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла Майка. Да, она была и в самом деле хороша собой. Только лицо было чуть грубовато, а фигура приземистей, коренастей, чем ему показалось в тот раз.
— Куда пойдём? — деловито спросила Майка.
— Посидим? — предложил Виталий. — Выпьем?
— Сразу так и выпьем? — насмешливо спросила Майка. — Больно ты скор, мальчишечка. Я с чужими не пью.
— Ну, так посидим, сперва познакомимся, чтобы чужими не быть, — сказал Виталий.
— А где?
— Подальше отсюда.
— Чего это ты испугался, миленький? Я и тут такое местечко знаю, как одни будем, хочешь? — Она призывно улыбнулась.
— Ладно, — с явной неохотой согласился Виталий. — Вообще-то лучше и совсем одни. А тут ваши гаврики на каждому шагу.
— Там их нет, — махнула рукой Майка.
Она взяла Виталия под руку и увлекла за собой в сторону одной из аллей.
— Ох, ты и длинный, — не то насмешливо, не то восхищённо сказала Майка. — Каланча прямо. Трудно управлять.
— Зато мне виднее всё, — засмеялся Виталий. — Ты управляй, а я буду говорить куда и что впереди.
— Это мы сами знаем куда. Вас только отпусти.
— И тебя тоже.
— А я свободная. Не то что ты. Женатик.
— Откуда это ты взяла?
— А я ещё и не то про тебя взяла. Увидишь. Если меня человек заинтересует, я всё о нём узнаю.
— Вот и я тоже.
— А я тебя заинтересовала?
— Ага, — улыбнулся Виталий. — Здорово.
Так переговариваясь, они шли и шли по парку, сворачивая то на одну аллею, то на другую, всё дальше, туда, где парк переходил в лес. И вот наконец у самой этой границы они подошли к небольшому, уютному ресторанчику с открытой верандой.
— Вот сюда давай, — повелительно распорядилась Майка.
И Виталий понял, что такой тон она усвоила в отношении вообще всех мужчин, обычных своих поклонников, и это означало, что она своего
— Давай, — послушно согласился Виталий.
Как ни странно, в небольшом зале нашёлся свободный столик, один-единственный. Они расположились за ним, и Виталий сделал заказ подбежавшему официанту. Его услужливость показалась даже подозрительной.
— У тебя в Москве кто есть? — спросила Майка.
— Мать, отец.
— А жена?
— Жена тоже, — неохотно признался Виталий.
— Во. Хоть смелости хватило сказать, — одобрительно отозвалась Майка. — А то все, как есть, холостые получаются. Смех просто. А деньги к тебе откуда идут?
— С зарплаты.
— Но-но, не свисти. Для академика ты ещё плешью не вышел. А больше никто на зарплату не живёт. Эх, мне бы хоть какого академика, я бы из него конфетку сделала. Из самого даже завалящего. Они же все жизни не знают.
Виталий рассмеялся.
— Ты одну жизнь знаешь, а они другую.
— А ты третью? — прищурилась Майка.
— Я ещё твоей не знаю, может, у нас и одинаковые.
— Эх, мальчишечка! — вздохнула Майка. — Мою жизнь лучше не знать.
— Это почему?
— Тяжёлая у меня жизнь. А уж работа… хуже, чем в Антарктике, ей-богу. Не поверишь.
— А жизнь-то чем тяжёлая? Небось от мужиков отбоя нет. Чем плохо-то?
— Да какое от вас счастье? Горе от вас одно и волнение. — В тоне Майки прозвучала искренняя горечь.
— Ты, может, влюблена по-серьёзному? — спросил Виталий.
— А что, нам не разрешается? Нахальство — второе счастье.
— Разрешается всем, не у всех получается, — серьёзно ответил Виталий. — Для этого самому преданным надо быть.
— Думаешь, я не могу быть преданной?
— А есть такой человек, кому ты предана?
— Есть-то есть, — вздохнула Майка. — Да тоже женатик. Преданность у него не в том месте. Да и вообще… — Она махнула рукой.
«Она влюблена в Горохова, — подумал Виталий. — Конечно, влюблена. А тот…» И неожиданная догадка мелькнула у него.
— Преданность надо на деле проверять, я считаю, — сказал он.
— За вами углядишь, как же!
— Ну, у тебя глаз намётанный. И от любви небось голову уже не теряешь.
— А раньше, по-твоему, теряла, так, что ли?
— Все раньше теряли.
— Это точно, — снова вздохнула Майка. — И я теряла. Забыла уж, правда, когда.
Очень, видно, неспокойно было у неё на душе, и разговор повернулся вдруг так, что она невольно утеряла напускную весёлость. Странный какой-то парень попался ей, с ним почему-то хотелось быть откровенной. И Майке пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться этому искушению.
— Ну вот, — кивнул Виталий. — А теперь уже гляди, не теряй голову-то. Хоть и влюблена. Пусть докажет сперва свою преданность. Мне вот кажется, он тебя не раз уже предавал.