Вечная философия
Шрифт:
Двое существуют благодаря Одному;
Но даже с Ним они не едины.
Когда разум пребывает в покое,
То и десять тысяч вещей не могут причинить ему вреда...
Если глаза никогда не смыкаются во сне. То все сновидения прекратятся сами собой;
Если Разум сохраняет свою абсолютность. То десять тысяч вещей являются одной субстанцией.
Когда мы постигнем глубокую тайну единого Этого, Мы сразу же забудем все внешние сложности;
Когда мы рассматриваем десять тысяч вещей в их единстве, Мы возвращаемся к началу и остаемся там, где мы всегда и были...
Одно во всем, Все в Одном.
– Пойми только это, И больше не беспокойся о своем совершенстве!
Когда Разум и каждый верующий разум не разделены, Когда не разделены каждый верующий разум и Разум, Тогда слова бессильны, Ибо нет прошлого, настоящего или будущего.
Третий
Делай то, что ты делаешь в настоящий момент, страдай от того, от чего ты страдаешь в настоящий момент. Чтобы делать все это со святостью, нужно изменить только свое сердце. Святость состоит в видении Божьей воли во всем, что с нами происходит.
де Коссад
Француз, живший семнадцатом веке пользовался совсем иными выражениями, чем живущий в седьмом веке китаец. Но оба они дают нам по сути один и тот же совет. "Покориться волей Божьей", "подчиниться указаниям Святого Духа", иной набор слов, но выражает он то же самое, что "следовать Совершенным Путем", "отказаться принимать определенную точку зрения", "держать глаза открытыми, чтобы прекратились сновидения". И в том, и в другом случае, должна открыться Истина.
В мире, населенном обычными, милыми, не обновленными духовно людьми, большую часть времени царит скука, настолько сильная, что они вынуждены отвлекать свой разум от осознания этого факта с помощью всевозможных искусственных "развлечений". Изредка она сменяется кратким мигом удовольствия и частенько - неприятными ощущениями или даже страданиями. Те, кто подготовил себя к тому, чтобы видеть Бога как в мире, так и внутри собственной души, и тем самым заслужил этот мир, видят его под совершенно иным углом зрения.
То была бессмертная пшеница Востока, у которой никогда не будет жатвы и которая никогда не была посеяна. Я думал. что это поле существовало всегда и всегда будет существовать. Пыль и камни улицы были ценны, как золото. Ворота поначалу показались краем света. Зеленые деревья за воротами, когда я в первый раз увидел их, привели меня в восторг и упоение; их душистый запах и необычная красота заставили мое сердце колотится в экстазе, настолько они были ни на что не похожи и великолепны. А Люди! О, какими достопочтенными выглядели старцы! Бессмертные Херувимы! Юноши казались сверкающими ангелами, переливающимися красками, а девушки - неведомыми неземными созданиями. полными жизни и красоты! Мальчики и девочки резвились на улице, словно ожившие драгоценные камни. Я знал. что они не были рождены и не должны умереть. Все вещи существовали вечно и находились на положенных им местах. Вечность проявилась в свете дня и за всеми вещами появилось что-то бесконечное. Это бесконечное беседовало с моими надеждами и разжигало мое желание. Похоже, что город находился в Эдеме или был построен в Небесах. Эти улицы были моими, этот храм был моим. эти люди были моими, так же. как их одежды, золото, серебро, сияющие глаза, светлая кожа и румяные лица. Небо было моим, а так же солнце, луна и звезды.
– весь мир был моим; я был единственным, кто видел его и наслаждался им... Так случилось, что в результате больших усилии я был развращен узнать грязные методы управления миром. позабыл. Я стал подобным малому ребенку. Царство Божье.
И потому я дарю вам еще одну мысль, еще более чистую и еще более духовную: в Царстве Небесном все пребывает во всем, все - едино, и все принадлежит нам.
Экхарт
Доктрина, утверждающая, что Бог присутствует в мире повсеместно, имеет одно важное практическое значение: она указывает на святость Природы и на греховность и глупость самоуверенных попыток человека стать ее повелителем вместо того, чтобы быть ее благоразумно-покорным сподвижником. К живым существам, не достигшим человеческого уровня развития, и даже к вещам необходимо относиться с уважением и пониманием, и не следует грубо эксплуатировать их ради достижения наших целей.
Владыкой Южного Океана был Поспешный, владыкой Северного Океана Внезапный, владыкой Центра - Хаос. Поспешный и Внезапный часто встречались на земле Хаоса, который принимал их радушно, и они захотели его отблагодарить.
– Только у Хаоса нет семи отверстий, которые есть у каждого человека, чтобы видеть, слышать, есть и дышать, - сказали они.
– Попытаемся их ему проделать. Каждый день делали по одному отверстию и на седьмой день Хаос умер.
Чжуан-цзы
В этой юмористической притче под Хаосом понимается Природа в состоянии "ву-вей" - равновесия. Поспешный и Внезапный - это образы тех деятельных личностей, которые думают, что могут улучшить Природу, превращая сухие степи в поля
В отличие от даосистов и буддистов, христиане относились к Природе на удивление бесчувственно, а зачастую откровенно пытались подчинить ее себе с помощью насильственных методов. Отталкиваясь от неудачной формулировки в Книге Бытия, католические моралисты рассматривали животных, как обычные веши, которые человек имеет право эксплуатировать для достижения своих собственных целей. Подобно искусству пейзажной живописи, гуманитарное движение в Европе было почти полностью светским делом. А на Дальнем Востоке и то, и другое, по самой своей сути, были религиозными предприятиями.
Греки верили, что за гордыней всегда следует возмездие: если вы зайдете слишком далеко, по получите удар по голове, который напомнит вам, что боги не потерпят дерзости от смертных людей. В области человеческих отношений современный разум понимает доктрину "гордыни" и считает ее в принципе верной. Мы хотим, чтобы гордыня была посрамлена, и зачастую становимся свидетелями этого явления.
Того, v кого слишком много власти над своими собратьями или слишком много денег, или слишком честолюбивые планы, или слишком большая тяга к насилию, ожидает наказание, и мы знаем, что когда-нибудь это наказание в той или иной форме обязательно придет. Но греки на этом не остановились. В силу того, что Природа для них была отчасти божественным явлением, они полагали, что ее следует уважать, и были убеждены, что высокомерное отношение к Природе повлечет за собой наказание со стороны богини возмездия. В "Персах" Эсхил перечисляет причины - абсолютные, метафизические причины поражения варваров. Ксеркс бьы наказан за два прегрешения: высокомерную империалистическую политику в отношении Афин и высокомерное имперское отношение к Природе. Он пытался поработить своих собратьев-людей и море, построив мост через Геллеспонт.
Атосса От берега до берега перекрыл он Геллеспонт.
Призрак Дария Ну и что, разве он сможет сковать могучий Босфор?
Атосса Все равно, кто-то из богов помогает его замыслам.
Призрак Дария Какой-то бог власти затуманил его разум.
В наше время мы осознаем опасность первого вида империализма и осуждаем его. Но большинство из нас игнорирует существование и даже саму возможность существования второго вида. Но автор "Эдгина" определенно не был дураком, и сейчас, когда мы платим ужасную цену за воспетое нами "покорение Природы", его книга актуальна более, чем когда-либо. И в девятнадцатом веке Батлер бьы не единственным, кто скептически относился к Неизбежному Прогрессу. За поколение или чуть раньше Альфред де Виньи писал о новом технологическом чуде того времени - паровом двигателе, и тон его значительно отличался от восторженных воплей его великого современника, Виктора Гюго.
Sur fe taureaii de fer, qiii finne, souffle ef beugle L 'homme est monte trop tot. Nul ne connaif encor Qiiels orages en lui porte ce rude aveitg/e, Et le gai voyageur hii livre son tresor*
Далее в том же стихотворении он пишет:
Tons se sont dit: "Allans ", mais aucun n 'est le maitre D 'ни dragon mugissant qii '1111 savant a fait iiaitre Nous nous sommes joues a plus fort quo nous tons.**
На железного быка, который дымит, пыхтит и ревет, Человек взгромоздился слишком рано. Никто не может знать, Какие бури таит в себе -это грубое слепое существо, А радостный путешественик доверяет ему свое сокровище. ** Все сказали себе: "Давайте", но никто из нас не хозяин Этому мычащему дракону, которого породил некий мудрец. Мы позволили себе играть с тем, с чем потом не сможем совладать.