Вечная жизнь [= Эликсир жизни; Clarges]
Шрифт:
К удивлению Вэйлока, у Каддигана была жена — высокая женщина, живая, доброжелательная, внушающая симпатию.
Каддиган представил ее как Пледж и сказал с нежностью:
— Пледж буквально выбила меня в Веджи. Сама она дизайнер, и, вероятно, хороший.
— Дизайнер? — воскликнул Вэйлок. Для меня это звучит, как…
Пледж улыбнулась:
— Как нечто древнее? Не смущайся. Все считают нас смешными. Но мы просто любим ощущать материал, форму… кстати, все древние предметы сделаны гораздо красивее, чем наши.
—
— Да, есть определенный стиль. Но сейчас я должна извиниться и покинуть вас. У меня много работы. Я делаю калейдохром.
Пледж с достоинством вынесла свое красивое тело из комнаты, а Каддиган проводил ее взглядом, полным гордости.
Он повернулся к Вэйлоку, рассматривавшему лист бумаги, исчерченный кривыми слопа. Их было много, и все вместе они создавали довольно красивую картину.
— Это, — сардонически заметил Каддиган, — запись наших взлетов и падений. Беспощадно открытая биография. Иногда мне хочется стать гларком. Короткая, но счастливая жизнь. — Голос его изменился. — Ну, что тебя привело ко мне?
— Я могу надеяться на твою скромность? — спросил Вэйлок.
Каддиган покачал головой.
— Я не очень скромен. И не хотел бы быть таким.
— Но если я хочу поговорить конфиденциально?
— Я ничего не могу гарантировать. Мне жалко, что приходится говорить это, но лучше, чтобы между нами не было непонимания.
Вэйлок кивнул. Его это устраивало, тем более, что у него и не было настоящего вопроса к Каддигану.
— Тогда я, пожалуй, воздержусь от обсуждения своей проблемы.
Каддиган кивнул.
— Очень мудро. Впрочем, не требуется особого воображения, чтобы разгадать твою тайну.
— О, Каддиган, ты все время впереди меня на несколько шагов.
— И намереваюсь оставаться впереди. Хочешь послушать, как я реконструирую твою проблему?
— Давай, попробуй.
— Дело касается Бэзила Тинкопа. Кроме меня тебе никто не даст нужную информацию. Так вот, ты хочешь получить информацию о Бэзиле от того, кто стоит достаточно близко к нему. Ты же человек с амбицией и, к тому же, без особых моральных принципов.
— Сейчас все такие, — сказал Вэйлок, но Каддиган пропустил его слова мимо ушей.
— Должно быть, ты спрашиваешь себя, как тесно ты должен связать свою судьбу с Бэзилом? Будет он возвышаться или падать? Ты хочешь возвышаться с ним, но падать с ним вместе у тебя нет желания. Ты хочешь получить мою оценку будущего Бэзила. Когда я предложу тебе ее, ты выслушаешь, но свое мнение сохранишь при себе. Ты знаешь, что я представляю течение, в корне противоположное энергетическому прагматизму Бэзила. Тем не менее, ты считаешь меня честным человеком и надеешься получить объективную оценку. Я прав?
Вэйлок шутливо покачал головой.
Губы Каддигана искривились в усмешке.
— Теперь, — сказал он, — когда мы
— Благодарю, — Вэйлок откинулся в кресле. — Каддиган, почему у тебя такая неприязнь, предубеждение ко мне?
— Неприязнь не то слово. Предубеждение лучше, но тоже не точно. Я чувствую, что ты не искренний психиатр. Ты пришел сюда не для того, чтобы лечить людей, а для того, чтобы воздвигнуть свою карьеру. Но уверяю тебя, в данной области это совсем не просто.
— А как же Бэзил?
— Везение.
Вэйлок сделал вид, что задумался.
Каддиган заговорил:
— Хочешь, я скажу тебе то, о чем ты даже не догадываешься?
— Ради бога.
— Бэзил легко может ввести в заблуждение. Сейчас он излучает оптимизм и довольство. Но если бы ты видел его до того, как он стал Веджем! Он был погружен в черную меланхолию и чуть сам не стал нашим пациентом.
— Я понятия не имел об этом.
— Про Бэзила я могу сказать одно: он вполне искренне хочет улучшить мир. — Каддиган коротко взглянул на Вэйлока. — Он вылечил девять пациентов. Это очень неплохо, но у него наивная мысль, что если он интенсифицирует свою терапию, то излечит 900 пациентов. Но его случай как перец в пище: немного перца улучшает вкус, а если пищу переперчить, то она становится несъедобной.
— Значит, ты считаешь, что его успехи позади?
— Разумеется, случиться может всякое.
— А что у него за методы лечения?
Каддиган пожал плечами:
— Перец в пище.
В комнату вошла Пледж. Она вошла, звеня браслетами, одетая в черно-красно-коричнево-золотое сари и в невообразимо красные сандалии с изумрудно-зелеными пряжками.
— А я думал, — сухо заметил Каддиган, — что ты занимаешься докладом. Или это и есть калейдохром?
— Нет, конечно. Но у меня возникла идея и мне тут же захотелось проверить ее на практике.
— Бабочка никогда не думает о своем слопе.
— О, слоп! Плевать на него.
— Ты заговоришь по-другому, когда я стану Сердом.
Пледж подняла глаза к небу.
— Иногда я жалею, что ввязалась в эту гонку. Кому хочется стать амарантом?
— Мне, — ухмыльнулся Вэйлок. Он заметил, что понравился Пледж. Но еще более обрадовался, когда увидел, что это беспокоит Сэта.
— Мне тоже, — сухо заметил Сэт. — И тебе, что бы ты ни говорила.
— Я говорю правду. Раньше люди боялись смерти…
— Пледж! — воскликнул Каддиган и глазами показал на Вэйлока.
Пледж стиснула руки со звенящими браслетами.
— Не будь идиотом. Все мы смертны, за исключением амарантов.
— Вряд ли хорошо говорить об этом.
— А почему бы и нет? Почему бы нам не говорить о том, как все обстоит на самом деле?
— Обо мне не думайте, — сказал Вэйлок. — Считайте, что меня здесь нет.