Вечник
Шрифт:
На десятом звонке экран полыхнул оранжевым солнцем ученой головы. Солнце хмурилось.
— Чего тебе? Я работаю.
Бруно быстро рассказал о несчастном случае и спросил: могли или не могли привести к взрыву эксперименты, проводимые в лаборатории синтетических металлов?
— За словами «синтетические металлы» стоит химия инертных газов. Задача исследователя — окислить самые инертные из них. Реакции проходят в ничтожных масштабах, в пробирках. Там нечему взрываться. Самым мощным окислителем на данный момент являются соединения фтористого золота… — Отбарабанив все
И Боно улыбнулся так, что улыбка осталась даже на погасшем экране.
К таким «шпилькам» по поводу Золота со стороны своих друзей Бруно за последний месяц уже привык. После того, как репортеры заметили Фестади на космодроме, а ее полет на луну любви попал в фанохронику, оказалось, что его дружбой с фано-звездой недовольны все. Линка при любой возможности язвила в адрес золотоволосого ангела, в спешке забывшего нацепить крылышки. Осис, так тот с самого начала бурчал на фану. Теперь вот и Кассизи не смолчал. Выходит, счастью завидуют даже гении?
Просьбу отправить Бруно в Центр Физической Химии для проверки обстоятельств взрыва Линка встретила с энтузиазмом. Похоже, она искренне обрадовалась тому, что джагри наконец проснулось и заработало в нужном направлении. Линка готова была отпустить своего подчиненного куда угодно, лишь бы не в Черный квадрат, провожать Фестади на дежурство.
В напутствие девушка сказала:
— В Центре ничему не удивляйся. Следователи жаловались: там столько чудаков, особенно старичков.
Йозерский Центр Физической Химии.
Постояв перед каменной аркой, от которой расходилось семь аллей, Бруно наудачу двинул центральной дорожкой.
Табличек нигде не было видно, но визкапу повезло — вскоре он наткнулся на местного бородача в тоге ученого. Тот оказался весьма любезным человеком и провел визкапа через лабиринт белых домиков и зеленых полян прямо к зданию администрации.
Джагри прозревало. Светлый призрак смерти становился все четче и плясал все развязнее. Сомнений не оставалось: карнавальный север когда-то в Центр заглядывал. Но имел ли он отношение к взрыву? На этом вопросе джагри пока слепло.
На беседы со специалистами Центра ушло несколько стэлсов, но ничего принципиально нового к сказанному Кассизи ученые не добавили. Мелькнул только один интересный факт: когда лаборатория синтетических металлов взорвалась, исследователи Центра зафиксировали вспышку излучения, по характеристикам близкую к реликтовому излучению, то есть к излучению времен сотворения вселенной. Впрочем, никаких доказательств того, что вспышка неизвестного излучения была каким-то образом связана со взрывом лаборатории, не имелось.
На самом деле Бруно искал не информацию. Он поджидал момент, когда джагри исхитрится увидеть лицо карнавального севера, но предзнание никак не желало сосредоточиться на светлом призраке. Оно вело себя странно, не так, как обычно, и визкап старался
Бруно попросил показать ему место взрыва. Проводить его вызвался молодой ученый с бородкой клинышком, «художественной» по классификации Кассизи. Попетляв между белыми домиками, они вышли к прямоугольной площадке, засыпанной песком. Кое-где на ней пятнами проросла трава. О произошедшем здесь взрыве можно было догадаться только по кронам деревьев. Со стороны площадки они были пожиже.
Ученый пощипывал свой клинышек и, как назло, не уходил.
Пришлось спросить:
— Вы что-то хотите сказать?
— Да. Я могу назвать имя человека, который, может быть, сумеет указать на причину всего этого.
Ученый кивнул в сторону песчаной площадки.
— Он работает в Центре?
— Нет. Но лучше его никто не знает проблематику современных научных исследований.
— И как его зовут?
Бруно был почему-то уверен: сейчас он услышит о Боно или Слотисии, но прозвучало совершенно незнакомое имя.
Ученый пояснил:
— По основной специальности он планетолог, в жизни — большой чудак, и тем не менее консультирует ведущих специалистов нашего Центра, да и не только нашего. Его адрес…
Пришлось Бруно доставать биоком и записывать то, что его совершенно не интересовало. Ученый мешал визкапу прозревать странности джагри, и, как только он ушел, Бруно тут же снял фуражку и встал на голову.
Вскоре ситуация с джагри прояснилась полностью. Молодой человек сел на травянистый пригорок и задумался над тем, что ему делать с этим знанием.
Странность в поведении джагри заключалась вот в чем: стоило его поднапрячь, как светлый призрак моментально начинал таять. Любая попытка получше разглядеть карнавального севера приводила к обратному результату — он отдалялся. Но стоило чуть отвлечься, отвернуться, как он начинал свою пляску вновь. Предзнание не могло его увидеть, только — подсмотреть.
Что это значило? Санфар знает. Никогда раньше джагри таким образом себя не вело.
Закрыв лицо ладонями, Бруно думал так, что мозги трещали. Он чувствовал: эта «странность» есть ключ ко всей загадке карнавального севера. И если удастся ее понять…
В затылке заломило. Чем больше виз кап размышлял, тем дальше — он это знал — уходил от правильного ответа. Неужели разгадку «странности» он также мог только подсмотреть? Но тогда где этот учебник с правильными ответами на последних страницах?
От раздумий отвлек звонок биокома. Пришло сообщение от Золота. Бруно поднялся и, шагая улицей, принялся его читать.
Фестади сегодня вышла на внеочередное больничное дежурство и просила в полночь забрать ее из Черного квадрата.
К сюрпризам со стороны фаны Бруно за месяц привык, пусть и не все они ему нравились. Придумать такое — ночью выбираться из Черного квадрата. И как ей втолковать, что предзнание надежно защищает только джагрина, а не тех, кто с ним рядом? Нельзя быть столь легкомысленной. Черные кварталы — это не фано и не кремовый сектор, они опасны, и особенно — для молоденьких девушек. По ночам там разве что Гериад может гулять.