Вечное
Шрифт:
Марко покосился в сторону стройки, молясь, чтобы пламя разгорелось быстрее. Он разжег огонь за грудой кирпичей рядом с электрическим проводом, поблизости бросил горючий растворитель и промасленные тряпки. Пожар никто не заметит, пока не полыхнет, и нацисты решат, что это результат чьей-то халатности, а не намеренный поджог. Марко не хотел, чтобы это выглядело как диверсия, иначе лагерь оцепят караулом.
Марко стоял за бараком Сандро, внутри было тихо. Пока что все шло как надо. К Элизабетте он подоспел вовремя. Та перепугалась, но с задачей
Посмотрел в сторону стройки. За горой кирпичей виднелся слабый оранжевый огонек. Наверное, загорелись тряпки. Сейчас полыхнет.
Марко повернулся, обошел барак Сандро и заглянул в окна, как это делали часовые. Заглянул в первое окно, затем во второе. Во мраке еле виднелись спящие фигуры, что лежали на грубо сколоченных деревянных кроватях, стоявших в ряд. Он надеялся найти Сандро, но было слишком темно.
Марко прошел мимо третьего окна и услышал храп — отчетливый звук человеческого дыхания, и у него защемило сердце. Ему хотелось спасти каждого из узников.
Марко вернулся на свой пост. Взглянул на стройку. Огонь стал сильнее. Никто из немцев в ту сторону не смотрел.
Марко вспомнились слова отца: «Война ждет своего часа».
Сначала Марко хотел прогнать мысли об отце, но потом решил воспользоваться воспоминаниями, чтобы собраться с духом. Уж конечно, отец пребывал рядом с ним в эту минуту и присматривал за сыном. Все, что Марко узнал о добре и зле, справедливости и несправедливости, — он узнал от отца.
И сегодня Марко молился о том, чтобы ему удалось восстановить справедливость.
Глава сто тридцатая
— Пожар! — закричал один из немцев. Часовые переполошились. Все головы в касках повернулись к стройке, в сторону костра, от которого уже занялись растворитель и тряпки. Оранжевое пламя взметнулось в небо, облизывая ночной воздух.
— Пожар, пожар! — показывая на огонь, подхватил Марко, который безупречно владел немецким. Все часовые покинули свои посты и побежали туда, куда он указывал.
Марко помчался к бараку Сандро и распахнул дверь. Узники барака скорчились в ужасе, но нельзя было давать им понять, что он не настоящий нацист. Нельзя рисковать, неизвестно, как поведут себя люди. Нельзя допустить, чтобы что-то пошло наперекосяк.
— Назад! — рявкнул Марко по-немецки. Он лихорадочно высматривал Сандро и его отца. Пленники сбились в кучу, съежившись от страха. Наконец Марко заметил у стены Сандро и Массимо, который пытался нацепить очки.
— Вы двое, а ну сюда! — Он бросился к ним, схватил Сандро за одну руку, а Массимо за другую, потащил их к двери и выглянул наружу, желая убедиться, что никто не заметит их ухода. Все солдаты были на стройке, пытались погасить пожар. Некоторые били его одеялами, другие тащили воду. Нельзя было терять время.
— Сандро, Массимо! — прошептал Марко, выводя их на улицу. — Идемте со мной.
— Марко? — У Сандро отвисла челюсть. Он взял отца за руку. — Папа, он нас выведет.
— Но я не могу идти! Моя нога… — Массимо хромал. — Еще больнее, чем раньше.
— Нам уже пора. — Марко бросил взгляд в сторону стройки. Пламя взметнулось высоко, немцы пытались с ним справиться. Огонь полыхал все сильнее. Никто в их сторону не смотрел.
Массимо удрученно повернулся к сыну:
— Идите без меня, сынок. Я слишком медленно хожу. Мне за вами не поспеть.
— Я без тебя не уйду, — покачал головой Сандро.
— Нужно. Иди. Я тебя люблю.
— Пожалуйста, Массимо… — Марко лихорадочно озирался.
— Забирай его, Марко. — Глаза Симоне-старшего блестели. — Ради меня. Умоляю…
— Нет, — стоял на своем Сандро, но Массимо выдернул из его руки свою руку и бросился обратно в барак.
— Папа!.. — Сандро рванулся за ним.
— Сандро! Пошли! Быстро! — Марко схватил друга за руку, не оставляя ему выбора. Все немцы были заняты тушением пожара. Пока что им не до беглецов, но это ненадолго.
Марко потащил Сандро к выходу, распахнул ворота и закрыл их за собой. Не отпуская Сандро, он повел его к пинии. Из-за ствола вышла Элизабетта и подбежала к ним.
— Сандро!
— Элизабетта? — потрясенно спросил тот.
Но времени на разговоры не осталось.
Марко, Сандро и Элизабетта помчались в темноту.
Глава сто тридцать первая
Сандро со слезами на глазах бежал прочь от транзитного лагеря. За одну руку его держала Элизабетта, за другую — Марко, увлекая вперед. Отец остался в лагере, и Сандро терзала невыносимая боль. От груза вины подкашивались ноги. Он знал, что должен идти с Марко и Элизабеттой, но ему хотелось только развернуться и бежать обратно.
— Отец… — Сандро не сумел закончить.
— У нас нет выбора.
— Надо было его заставить…
— Нет.
— Хоть попытаться…
— Нет, Сандро. Он бы не смог бежать. Надо еще час мчаться без остановки через пастбища и виноградники. Он бы не выдержал.
— Они ведь не станут ему мстить?
— Они проверяли ваши фамилии перед отправкой в бараки?
— Нет, просто посчитали по головам.
— Значит, они не знают, кто сбежал. Твой отец очень умен. Он сам о себе позаботится.
Элизабетта стиснула его руку, придавая Сандро сил бежать дальше. Слезы текли по его щекам. Вокруг сгустилась тьма. Он едва перебирал ногами. Дышалось с трудом. Сердце колотилось от напряжения. Он изо всех сил старался не отставать.
— Cлушай, Сандро, — сказал Марко на бегу. — Немцы поймут, что часовой пропал. Труп они найдут быстро. Обыщут весь лагерь и дома в Фоссоли и Карпи. Нельзя тут задерживаться.
— Да, точно, — тяжело дыша, отозвался Сандро.
— И на вокзал Карпи нам нельзя. Они того и ждут.