Вечность
Шрифт:
— Выколачивать дурь из Тема? — без особого сочувствия в голосе поинтересовалась девочка.
— Где ты научилась так выражаться?
— Дядя Хайрем говорит, что это именно то, чего нам не хватает. Он говорит, что папа должен бить нас ради нашей же пользы.
— Он так говорит? — В голосе Кэрри послышался вызов. — А как считает твой папа?
— Он почти не разговаривает с дядей Хайремом.
Только сидит и слушает. — Даллас понизила голос. — Я думаю, папа его ненавидит.
Кэрри открыла было рот, чтобы
— Твой отец будет бить Тема?
Девчушка по-взрослому лукаво улыбнулась Кэрри:
— Не-а. Папа не бьет нас. Он только много разговаривает.
Кэрри расхохоталась. Ее собственный отец тоже скорее бы умер, чем ударил ребенка. Разумеется, горожане единодушно полагали, что и ее, и ее братьев стоило бы хорошенько отлупить, но этого ни разу не произошло.
Когда, наконец, Джош и Тем вышли из дома, Тем сиял, Джош же выглядел подавленным. Кэрри понимала, что Джош в полной мере осознавал, сколь близок был его сын к смерти, в то время как для Тема события прошлой ночи оставались всего лишь приключением.
Взяв Джоша под руку и держа так, чтобы он не смог вырваться, Кэрри произнесла:
— Сегодняшний день я объявляю праздником.
На сегодня — никакой кукурузы и никаких дел.
— Для тебя каждый день — праздник, — иронически отозвался Джош.
— Благодарю, — услышал он в ответ. — Я думаю, это самый приятный комплимент, который мне когда-либо доводилось получать.
Неприязненное выражение исчезло с лица Джоша, уступив место улыбке.
— Хорошо, ты победила. Никаких вредителей на сегодня. Никаких сорняков. — В его взгляде, обращенном к Кэрри, мелькнули искорки смеха. — А для тебя на сегодня — никакого мытья тарелок и полов, никакой стирки. Можешь делать все, что хочешь, и лентяйничать, сколько душе угодно. Ей не понравился намек на пустоту и легкомысленность ее образа жизни.
— Я не лентяйка, — обиженно проговорила Кэрри, но вдруг поняла, что он всего лишь поддразнивает ее. Когда она подняла руку, чтобы ударить его в грудь, он увернулся, и Кэрри бросилась вдогонку, но не смогла его поймать. Через минуту Джош и Кэрри носились друг за другом, как дети. Тем смеялся, глядя на них, Даллас хохотала и хлопала в ладоши, а Чу-Чу восторженно лаял.
Кэрри не могла поймать Джоша, но он, в очередной раз увернувшись, схватил девушку сзади, прижав ей руки.
— Я не лентяйка, — настаивала она, тщетно пытаясь вырваться из его объятий.
— Ты самое ленивое создание, какое я только видел, — объявил Джош и, не подумав, что делает, легонько укусил ее за мочку уха. Прежде чем он осознал происходящее, он прильнул поцелуем к ее шее.
Кэрри прекратила вырываться и, откинувшись назад,
Обеспокоенный Чу-Чу, не понимая, что творится с его хозяйкой, укусил Джоша за ногу.
Только что Джош целовал Кэрри, и вот уже слышится его крик. Застонав, когда Джош отпустил ее, девушка увидела, что он, угрожающе расставив руки, помчался за Чу-Чу.
— Беги, Чу-Чу! — закричала Даллас.
Когда Джош, поймав песика, заявил, что немедленно свернет ему шею, дети набросились на отца, пытаясь повалить его на землю. Джош, отпустив собачку, подхватил ребятишек и закружился с ними.
Чу-Чу, решив, по-видимому, что детям угрожает опасность, вновь кинулся на него, а Джош, не выпуская из рук детей, двинулся в сторону животного.
Тут налетела Кэрри, и все четверо оказались на земле, причем Джош кричал, что его могут раздавить. Даллас захихикала, и вскоре к ней присоединились Тем и Кэрри. Джош катался по земле, обняв всех троих и следя, чтобы никто из них не ушибся и не оцарапался.
Когда они добрались таким образом до деревьев, он улегся на спину, раскинув руки, и пожаловался, что его вымотали до смерти.
Кэрри вместе с детьми лежала, опираясь на Джоша. Она понимала, что участвует в игре, в которую дети до этого уже играли.
— Что может оживить тебя? — спросили дети хором.
В их голосах звенела радость — они снова слышали смех своего отца.
— Поцелуи, — быстро ответил Джош, и брат с сестрой принялись вдохновенно осыпать поцелуями его свежевыбритые щеки.
— И ты тоже, Кэрри, — пригласила Даллас.
Тут Джош открыл глаза.
— Не думаю, что… — Он не успел договорить, ибо Кэрри, улегшись всем телом на него, прижалась губами к его губам. Ей пришлось подвинуть детей, чтобы завладеть им безраздельно, и она сделала это, не задумываясь.
Она почти не умела целоваться, но Джош; судя по всему, умел. Нежно поддерживая Кэрри, он повернул ее голову и приоткрыл ее губы своими.
Кэрри не доводилось испытывать в жизни более божественного ощущения, чем во время этого поцелуя, и ее энтузиазм с лихвой возместил недостаток опыта. Она попыталась обнять его, но не смогла, ему пришлось повернуться так, чтобы Кэрри оказалась внизу, что он и сделал, не отрываясь от ее губ ни на секунду.
Обхватив Джоша руками, девушка прижалась к нему так тесно, как только могла. Когда он кончиком языка коснулся ее губ, она тихо застонала, пытаясь прижать его к себе еще крепче.
Когда Джош отодвинулся от нее, Кэрри пробормотала что-то в знак протеста, затем открыла глаза и увидела, что он смотрит на детей.
Дети лежали, растянувшись на животах, напротив друг друга и, положив головы на руки, бессовестно и заинтересованно разглядывали целующихся взрослых.
Кэрри почувствовала, что краснеет.