Вечные сны о любви (сборник)

Робертс Нора

Ей вдруг стало так страшно, как не было никогда в жизни. Этого не было. Ничего этого не было.

Она с криком выбежала из комнаты и помчалась вверх по лестнице. Вскоре она спустилась, одетая в свои джинсы и свитер, — сухие и нетронутые дождем, какими они и были, когда она в первый раз повесила их в гардеробную.

В одной руке у нее была ее сумочка, в другой — дорожная сумка. Она знала, что если заглянет в холодильник, то обнаружит продукты, которые распаковала накануне. И все они будут нетронуты.

Бен стоял там, где она оставила

его, и все глядел на портрет. Цвет его лица, заметила она, был таким же бледным, как и у нее. Гнев и замешательство читались в его глазах.

— До свидания, Бен.

Он посмотрел на нее и с трудом сфокусировал зрение.

— Куда ты собралась, Энни?

— Домой. Назад, в Транквилити. Я… позвоню твоей матери в понедельник со своими рекомендациями.

Он кивнул, все еще слишком потрясенный, чтобы ответить.

Она подошла к двери, открыла ее, обернулась. Бен, казалось, не замечал ее. Его внимание было приковано к портрету. Она увидела, что его руки сжаты в кулаки.

Она закрыла дверь и направилась к машине. Забравшись внутрь, повернула ключ, и двигатель загудел. Когда она ехала по извилистой ленте подъездной дороги, ее глаза наполнились слезами, и ей пришлось яростно мигать, чтобы продолжить свой путь к шоссе. Я плачу не из-за Бена Каррингтона, говорила она себе. Я плачу, потому что… потому что почти поверила в сказку, в то, что можно «жить с тех пор долго и счастливо». Но как же призрак? Она встряхнула головой. Это уже значит задавать слишком много вопросов. Если только она не начала сходить с ума, конечно.

Ей был необходимо, отчаянно необходимо, провести остаток уик-энда в Транквилити. Вернуться в реальный мир. Делать то, что у нее лучше всего получается. Работать.

— Привет, Энни. — Шелли подняла глаза, когда дверь офиса открылась. — Я думала, ты собираешься провести уик-энд в «Уайт Пайнс».

— Доброе утро, Шелли. — Энни поставила свой ноутбук на стол, тщательно стараясь избегать глаз подруги, и принялась доставать бумаги из дипломата. — Я… решила не оставаться. Просто съездила туда, изучила место, потом вернулась.

— Жутковатое место, да? — Шелли налила кофе и поставила чашку на стол Энни, потом посмотрела на нее долгим добрым взглядом. — Тебе действительно нужно некоторое время отдохнуть. Могу поспорить, ты работала всю ночь.

Энни пожала плечами и была рада, когда Шелли отвернулась, чтобы ответить на телефонный звонок. Через несколько минут она уже просматривала на компьютере накопившуюся электронную почту.

— Энни, — Шелли положила руку на телефонную трубку. — Звонит Мелвин Джейкс из фотомагазина. Он сказал, что пленка, которую ты оставила ему, совершенно пустая. Он спрашивает, не хочешь ли ты принести ему свой фотоаппарат, чтобы он мог проверить его.

Неудивительно, подумала Энни, если учесть, с чем пришлось иметь дело.

— Скажи, я зайду к нему завтра.

Когда почтальон принес пачку писем, Энни поблагодарила его и принялась их разбирать.

Она даже не удосужилась оторвать глаза от бумаг, когда дверь открылась еще раз.

Медленно поднять голову ее заставил голос Бена.

— Тебя было довольно легко найти. Все в Транквилити знают Энни Тайлер.

— Бен. — Краем глаза она увидела, как у Шелли отвисла челюсть. И не удивительно. Он выглядел преуспевающим юристом — весь, до последней нитки. Идеально сшитый темный костюм. Модный галстук. Итальянские туфли. — Я думала, ты к этому времени уже будешь в Нью-Йорке.

— Да. Я тоже так думал. Более того, я уже ехал в аэропорт. Потом понял, какая это будет ошибка.

— Ошибка?

Он смотрел на нее так, как тогда в бухточке у залива. Так, как он смотрел на нее на портрете.

Но ведь пикника в бухточке никогда не было. И портрет был такой же ненастоящий, как и мужчина, который флиртовал с ней в конюшне.

Она должна все время напоминать себе от этом.

Бен положил руки на ее стол, наклонился так, что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами.

— В этот уик-энд нам сделали очень необычный подарок, Энни, а мы чуть не отказались от него.

— Ты хочешь сказать, что наваждение и массовая истерия — это то, за что мы должны быть благодарны?

— Ты так думаешь? Энни, мы не страдаем от наваждения и массовой истерии. Уин действительно был там.

Он увидел, как она глянула на подругу, потом в сторону. Ради Энни он понизил голос:

— Шторм, время, которое мы провели вне остального мира, даже портрет — все это реально. Мы вместе испытали это.

Она отодвинулась от стола и встала.

— Я не хочу говорить об этом, Бен.

— Но тебе придется, хочешь ты этого или нет.

Энни уже качала головой, собираясь отвернуться, когда он обошел вокруг стола, загородив ей дорогу.

— Я не знаю, как он сделал это, но Уину удалось вернуться. И он преподнес нам совершенно особенный подарок.

— Страх, ужас ты называешь подарком?

— Но ты же не боялась, когда все это происходило. В тебе не было ни капли страха. Ни во время шторма, ни когда пропало электричество, ни из-за других неудобств. Ты убежала только тогда, когда поняла, что произошло на самом деле. И я не виню тебя за то, что тогда ты испугалась. Я и сам испугался. Но сейчас, когда у меня было время подумать о случившемся, я могу оценить, насколько особенным был подарок Уина.

Энни внимательно слушала его.

— Я не понимаю.

— Ты не понимаешь, что он дал мне? Что он дал нам обоим? Она покачала головой, полная решимости отрицать все.

— Время, Энни. Он подарил нам время. Мы были два трудоголика, которые занимались монотонной работой, никогда не останавливаясь. А теперь, благодаря этому маленькому… шторму, у нас было все время мира, чтобы встретиться, полюбить друг друга, вместе подумать о будущем.

— То есть, ты… думаешь, что все это произошло на самом деле?