Вечный ястреб

Геммел Дэвид

Гаэлен послушался и расплылся в улыбке, ощутив, насколько тепло в снежной хижине.

– О чем задумался? – спросил Касваллон, видя, как парень трет глаза и шрам на щеке.

– О королеве. Она обещала, что снова вернется к нам.

– Она мертва, Гаэлен. Мертва и лежит в могиле.

– Знаю, но она говорила очень уверенно. Хотел бы я знать, кто она была.

– Думаю, что в своем времени она была великой правительницей. – Они помолчали, и Касваллон сказал: – До меня дошли слухи о тебе и о Диве.

При упоминании сестры Агвейна Гаэлен покраснел до ушей.

Касваллон встрепенулся:

– Значит,

это не просто слухи?

– Пустяки, – стал отпираться юноша. – Мы с ней почти и не разговариваем. А когда случается поговорить, язык у меня заплетается и рост уменьшается футов до трех.

– Так все плохо?

– Да просто я… – Гаэлен взглянул на обратившегося в слух Касваллона и фыркнул: – Все бы тебе насмехаться.

– Я не из тех, кто способен смеяться над первой любовью.

– Какая там любовь. Да хоть бы я и влюбился, Камбил меня все равно к дочери не подпустит.

– Об этом не беспокойся. Камбил много чего боится, но если Дива захочет тебя, он спорить не станет. Правда, о женитьбе тебе пока задумываться рано. Потерпи еще год.

– Я и не думаю. Ни о женитьбе, ни о любви. Может же человеку просто нравиться девушка.

– Может, – подтвердил Касваллон. – Мэг мне с первого взгляда понравилась.

– Это совсем не одно и то же.

– Из вас славная пара получится.

– Ну, довольно. Я спать хочу. – Гаэлен улегся, но Касваллон по-прежнему сидел и смотрел на него. – Она такая высокая, – заулыбался парень. – Для девушки то есть.

– Да. И красивая.

– Ага. Ты правда думаешь, что мы будем хорошей парой?

– Никакого сомнения.

– Почему, когда я с ней говорю, у меня все слова путаются?

– Колдовство, вот почему.

– Чума тебя забери. Все, я сплю.

Зимой погибло много овец и коров, но теплая сухая весна сулила урожайное лето.

Камбил по приглашению Асбидага, вождя северных аэниров, посетил Атерис, ныне переименованный в Аэсгард. Лорда и его свиту из двадцати человек принимали по-королевски. В ответ он пригласил Асбидага с двадцатью его людьми на летние Игры.

Ярость Касваллона при этом известии ошеломила Мэг, никогда прежде не видевшую, чтобы муж выходил из себя. Он побелел и смахнул со стола всю посуду, шипя:

– Дурак! Надо же до такого додуматься!

– Ну какая может быть опасность от двадцати человек? – мягко спросила Мэг, не поминая о черепках.

Касваллон не ответил. Молча взяв плащ и посох, он помчался к пещере Оракула.

Талиесен, наглухо запечатав дверь в свои покои, открыл потайную нишу. Комнату озарил идущий из-за стен свет, дубовая крышка письменного стола откинулась, и наверх поднялся темный экран. На задней стене висели бумажные листы с чертежами и знаками – неопытный глаз мог принять их за изображения зимних деревьев с множеством мелких веточек, но Талиесен знал, что на каждом из них запечатлено опасное путешествие за Врата. К одной из веток на каждом листе была пририсована звездочка. Таких звезд Талиесен насчитал сорок восемь. Взяв со стола новый чертеж, без звездочки, друид пришпилил его к стене.

Это было дерево Вечного Ястреба.

Там Сигурни обрела свой украденный меч. Там она не погибла в последней отчаянной битве, но попала в Фарлен вовремя и спасла детей.

– Это все понятно, – произнес Талиесен, разглядывая чертеж, – но где ты? Которая

из нитей приведет меня к тебе?

Он сел перед экраном, достал из правого ящика стола серьгу-звезду с пружинной застежкой. Прицепил ее к уху, зажмурился. Экран осветился, и Талиесен с глубоким успокаивающим вздохом открыл глаза.

– Будь осторожен, – сказал он себе. – Не стремись увидеть слишком много за один раз. Сосредоточься на мелочах. – Экран вновь померк. Талиесен с тихим проклятием прижал серьгу к уху и уставился на внезапно ожившую перед ним сцену.

Так он просидел больше часа, делая время от времени краткие записи на бумаге. Потом снял серьгу, нажал под столом какую-то кнопку и встал. Экран ушел вниз, дубовая столешница вернулась на место.

Друид прочитал свои заметки, добавил к ним пару строк и приколол их к стене рядом с деревом Вечного Ястреба.

– Есть где-то тут инородный элемент, – сказал он, качая головой, – который пока не желает показываться. Что это? Где? Когда? – Он стиснул губы, пораженный внезапной мыслью. – А может, не «что», а «кто»? Ба! Не будь глупцом. Никого здесь нет. Ты Хранитель Врат, а инородное тело – лишь плод твоего воспаленного воображения. Если бы этот кто-то существовал, ты бы его уже обнаружил. Его – или указывающие на него улики. Старый ты дурак, Талиесен. Весь секрет заключен в Вечном Ястребе, вот и займись им.

Глядя на раскиданные по чертежам звездочки, он оказался во власти болезненных воспоминаний. Последнее было наиболее неприятным: Сигурни, одержав победу над графом Джасти, подхватила лихорадку и умерла в ту же ночь.

У Талиесена тогда чуть было не опустились руки. Несколько месяцев он бездействовал и не исследовал Нити в попытке найти новую Сигурни. Но зрелище фарленских долин и резни, идущей на нижних землях, побудило его продолжить борьбу.

Решив записать еще кое-что, он вернулся за стол, и тут его одолела усталость. Он уронил голову на руки и заснул.

Прекрасный некогда мраморный зал Атерисского Совета был теперь усыпан соломой. В грубо сложенном очаге у западной стены пылали огромные поленья. За массивным сосновым столом расположилась новая аэнирская знать. На полу у их ног почесывались боевые псы Асбидага числом семь – черные, поджарые, со злыми глазами.

Асбидаг сидел во главе, лицом к дубовым, с бронзовыми заклепками дверям. Вокруг него разместились семеро сыновей с женами и военные советники. Место рядом с военачальником занимала стройная женщина в черном платье, облегавшем ее, как мех облегает ласку. Черные волосы, падавшие на ее бледные обнаженные плечи, блестели, словно намасленные, раскосые глаза сверкали холодно, словно черные самоцветы, полные губы кривила насмешливая полуулыбка.

Асбидаг смотрел на нее, держа руку у нее на бедре. Борода цвета ржавчины обрамляла его ухмыляющийся щербатый рот.

– Так что же, начнем потеху? – спросил он.

– Как прикажет мой повелитель, – низким хрипловатым голосом ответила женщина.

– Привести сюда узника! – поднявшись, взревел Асбидаг.

– Долго я ждал этого, клянусь Ватаном, – прошептал Онгист и повернулся к двери.

Драда молчал. Он не любил смотреть на пытки, но у него хватало ума не заявлять об этом открыто. Путь аэниров есть путь Серого Бога, и ничей язык не осмелится оспорить это.