Веди свой плуг по костям мертвецов

Токарчук Ольга

Должна добавить, что в этом ящике обнаружилось еще кое-что: пачка фотографий, совсем свежих, цветных. Я быстро, привычным движением, просмотрела их, и одна привлекла мое внимание. Я поднесла ее к глазам и уже было хотела отложить. Долго не могла понять, чтo передо мной. Внезапно воцарилась тишина и окутала меня коконом. Я смотрела. Мое тело напряглось, изготовившись к борьбе. В голове шумело, в ушах нарастал зловещий гул, гомон, будто из-за горизонта наступала многотысячная армия – голоса, бряцание железа, скрип колес, всё очень далеко. Гнев делает ум ясным и проницательным, добавляет прозорливости.

Он довлеет над другими эмоциями и подчиняет себе тело. Нет сомнений, что в Гневе берет свое начало всякая мудрость, ибо Гнев способен преодолеть любые границы.

Дрожащими руками я сунула фотографии в карман и тут же ощутила, как все сдвигается с места, как заводятся двигатели мира и начинает функционировать его механизм – скрипнула дверь, упала на пол вилка. Из моих глаз хлынули слезы.

На пороге стоял Матоха.

– Не стоит он твоих слез.

Он крепко сжал губы и сосредоточенно набирал номер.

– Опять чешская сеть, – бросил Матоха. – Придется подняться на горку. Пойдешь со мной?

Мы тихонько закрыли за собой дверь и зашагали по сугробам. На горке, в поисках сетей, Матоха начал поворачиваться на одном месте, вытянув перед собой руки с мобильниками. Перед нами лежала вся Клодзкая долина, омытая серебряным, пепельным рассветом.

– Привет, сынок, – заговорил Матоха в телефон. – Не разбудил, нет?

Невнятный голос что-то ответил, я не разобрала.

– Видишь ли, у нас тут сосед умер. Думаю, костью подавился. Сейчас. Сегодня ночью.

Голос в телефоне опять что-то сказал.

– Нет. Сейчас позвоню. Не было сети. Мы его уже одели – с пани Душейко, знаешь, это моя соседка. – Матоха мельком взглянул на меня. – Пока совсем не окоченел…

Опять раздался голос, теперь, кажется, более раздраженный.

– В общем, он уже в костюме…

Тогда кто-то там, в трубке, начал говорить много и быстро, так, что Матоха отодвинул телефон от уха и недовольно посмотрел на него.

Потом мы позвонили в Полицию.

2. Тестостероновый аутизм

Пес голодный околеет —

Англия не уцелеет.

Я была ему благодарна за приглашение зайти выпить горячего чая. Чувствовала себя совершенно разбитой, и от мысли, что придется возвращаться в свой пустой, холодный дом, мне стало грустно.

Я поздоровалась с Собакой Большой Ступни, которая уже несколько часов проживала у Матохи. Она узнала меня и явно обрадовалась. Виляла хвостом и, похоже, уже не помнила, что когда-то убежала из моего дома. Бывают на свете простодушные Псы – точно так же, как и люди, и эта Собака явно относилась к их числу.

Мы сели в кухне за деревянный стол, настолько чистый, что хоть ложись на него щекой, словно на подушку. Я так и сделала.

– Устала? – спросил Матоха.

Все здесь было светлым и чистым, теплым и уютным. Какое это счастье, если у тебя есть чистая и теплая кухня. Со мной такого никогда не случалось. Я не умела соблюдать вокруг себя порядок. И смирилась с этим. Ничего не поделаешь.

Не успела я оглянуться, как передо мной уже стоял стакан чая. На подставке, в красивом металлическом подстаканнике с круглой ручкой.

Сахар в сахарнице был кусковой – эта картина напомнила мне о сладких временах детства и действительно улучшила довольно-таки дрянное настроение.

– Может, и в самом деле не стоило его трогать, – сказал Матоха и открыл ящик стола, чтобы достать чайные ложечки.

Собака крутилась под ногами, будто не желая выпускать его из орбиты своего маленького худосочного тельца.

– Ты меня уронишь, – сказал Матоха с неуклюжей нежностью. Я сразу поняла, что у него никогда раньше не было Собаки и сосед не очень знает, как с ней обращаться.

– Как ты ее назовешь? – спросила я, когда первые глотки чая согрели нутро и стоявший в горле клубок переживаний слегка подтаял.

Матоха пожал плечами.

– Не знаю, может, будет Муха или Шарик.

Я ничего не ответила, но мне не понравилось. Это не те имена, которые подходят этой Собаке, учитывая ее историю. Надо подумать.

До чего же нетворческий характер носят официальные имена и фамилии. Никто их не помнит, они настолько оторваны от человека и банальны, что ничем его не напоминают. К тому же у каждого поколения своя мода, и вдруг оказывается, что всех вокруг зовут Малгожата, Патрик или, не дай бог, Янина. Поэтому я стараюсь вообще не пользоваться именами и фамилиями – только прозвищами, которые приходят в голову самопроизвольно, когда видишь кого-нибудь в первый раз. Я уверена, что это самый правильный способ обращения с языком в отличие от жонглирования утратившими смысл словами. Например, фамилия Матохи – Сверщиньский, так значится у него на двери, и еще инициал «С» – есть какие-нибудь имена на букву «С»? Он всегда представлялся Сверщиньским, но это же не значит, что мы станем ломать себе язык, выговаривая такое. Мне кажется, все мы видим других Людей по-своему, поэтому имеем право давать им те имена, которые полагаем уместными и подходящими. Так что мы многоименны. У нас столько имен, сколько вокруг людей, с которыми мы вступили в какие-либо отношения. Я назвала Сверщиньского Матохой и думаю, это прозвище точно отражает его Свойства.

Но сейчас, когда я посмотрела на Собаку, мне в голову сразу пришло человеческое имя – Марыся. Может, по ассоциации с сироткой Марысей из сказки – собака была такой же несчастной.

– Ее случайно не Марыся зовут? – поинтересовалась я.

– Возможно, – ответил Матоха. – Да, пожалуй, что да. Ее зовут Марыся.

Подобным образом появилось и прозвище Большая Ступня. Это было несложно, имя пришло само, когда я увидела следы на снегу. Матоха поначалу именовал его Мохнатым, но потом перенял от меня Большую Ступню. Это лишь доказывает, что имя я выбрала правильно.

К сожалению, для себя самой мне не удавалось подобрать никакого приличного имени. То, которое указано в документах, я считаю ужасно неподходящим и оскорбительным – Янина. Думаю, на самом деле меня зовут Эмилия или Иоанна. Иногда, правда, я склоняюсь к Ирмтруд или вроде того. Или Божигневе. Или Навойе.

Вот Матоха как огня избегает обращаться ко мне по имени. Это тоже что-нибудь да значит. Он всегда ухитряется обойтись без него.

– Подождешь со мной, пока они приедут? – спросил он.