Ведьма без ковена
Шрифт:
— Даша, ты очень наивна. Я жена инквизитора и работаю в суде, на свете мало вещей, которыми Витторо со мной не делится. Это моя вина, я так надеялась, что единственный близкий член семьи, последняя ниточка, связывающая меня с мамой и братом, не будет виноватой в этих зверствах.
Ну что я могла сказать? Отпускать грехи и прощать мне не дано, я жива, но сколько погибли. Может быть знай инквизиторы то, что знала Франи, этих смертей удалось бы избежать.
— Её не поймали?
— Никто не знает где она, я даже предположить не могу…слишком плохо её знаю.
—
Её то ли благодарность, то ли раскаяние я не расслышала. Заиграла песня Мамонтенка, и я пошла на звук сотового. На экране высветилась фотография мамы во время отпуска на Селигере. Она стояла в одежде семидесятых с полным ведром белых грибов. Если бы она увидела, что я сохранила это фото, к тому же поставила его на заставку, откусила бы мне голову.
— Ма, привет, не могу говорить, немного занята… — начала было я.
— О, уверена ты найдешь время поболтать, сестричка, — услышала я хриплый, притягательный голос, чем-то напоминающий мой. — Жду тебя через двадцать минут в фамильном склепе. И да…если приведешь с собой хоть кого-нибудь, твоей мамочке будет оооооочень больно. Фатально. — И эта сучка засмеялась, а затем бросила трубку.
Протяжные гудки и бьющее тревожным набатом сердце вывели меня из состояния ступора.
Я сжала телефон с такой силой, что хрупкий пластик треснул, а осколки экрана больно врезались в ладонь. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не швырнуть его об стену, я с преувеличенной осторожностью положила его на журнальный столик. Феня вопросительно смотрел на меня, уверена чуткий слух рыжика не подвел его и в этот раз, и он просто ждал моего решения.
— Франи, милая, я ужасно извиняюсь, — крикнула в кухню, старясь чтобы мой голос не дрожал, — у мамы ноутбук полетел, — сказала я первое, что пришло в голову. — А у неё важный вэбинар через час…мне нужно домой.
Время — это удивительная величина, его так много, когда чего-то ждешь, и так мало, когда торопишься. Франи не поняла моего жирного намека, она продолжала цедить отвар и по совиному таращить на меня глаза, поэтому я подхватила её сумочку, и буквально вытолкала ведьмочку в дверь, усадила в машину, а когда за ней с протяжным скрипом захлопнулись тяжелые ворота, схватила лиса, буквально забрасывая его на себя и помчалась на задний двор.
По счастливой случайности я знала, где находится фамильный склеп Сумеречного рода, но территория поместья была огромной, поэтому я побежала что есть мочи, силясь успеть к назначенному сумасшедшей маньячкой сроку. Лис болтался на тонкой цепочке и мужественно молчал, хотя думаю, его трясло как во время сильной турбулентности.
Хороший мой.
Я бежала, но так сильно боялась опоздать, что, когда клубящийся сизый туман расступился, являя мне усыпальницу из песчаника — споткнулась и больно приложилась коленями о розоватую щебенку.
Из темного зёва склепа, в мерцающем свете сотен свечей на меня уставилась мрачная фигура в нелепых тряпках. Наверное, нужно было испугаться, так было бы правильнее, но адреналин, сносящим всё на своем пути штормом, бушующим в венах, не оставлял страху шансов.
Звенья тонкой цепи разомкнулись, царапая шею, тяжелый кулон соскользнул с тихим стуком на покрытую жухлой листвой землю, лис беззвучно обернулся, и вильнув пышным рыжим хвостом за углом, скрылся из виду.
Я вошла, стараясь ступать неслышно, но не из боязни, что меня обнаружат, а дабы не раздражать лишним шумом нездоровую психику маньячки. От того, как я поведу себя в ближайшее время зависит не только моя жизнь, но и судьба самого родного мне человека. И если свою смерть я готова была поставить на чашу весов, в конце концов, практически с самого начала было ясно, что всё закончится только гибелью одного из нас, и мне как то удалось смириться с этой мыслью, то терять маму…
Фигурой, замотанной в непонятное полотно, оказался мраморный ангел со сложенными за спиной кипенно-белыми крыльями. Слева от него стоял высокий каменный саркофаг с резными стенами, рисунки изображали мифических животных, небесные светила и что-то еще, было трудно разобрать из-за стекающего водопадом жёлтого и черного воска. На крышке каменного гроба были расставлены десятки пылающих свечей и догоревших огарков, розы, еще не успевшие завянуть и совсем сухие бутоны.
Я протянула руку к медной табличке, еще не окислившейся от времени, и смахнула застывший воск.
Тому, кто был всегда опорой нашей
От тех, кем он неистово любим
Тут покоится сын, племянник и отец
Серджио Апакаре
1937–2018
— Он сам виноват, — вышла из тени Малена, — мне пришлось его убить.
Глава 33.
У всякого безумия есть своя логика.
Меньше всего на свете мне хотелось бы сейчас вступать в диалог, но некоторым нужна публика, дабы в полной мере она могла оценить гениальность задуманного и титанические усилия, потраченные на воплощение преступного замысла.
Моей же задачей было тянуть время, поэтому я заинтересованно кивала и вставляла ничего не значащие междометия. Ах если бы Малену интересовало что-нибудь кроме собственной бравады и чванства, но увы. Я вынуждена была слушать её исповедь, и кивать, словно китайский болванчик.
— Ему просто нужно было принять меня своей наследницей и всё. Но он только твердил, что я недостойна и все его дети сплошное разочарование. Даже тебя, в результате заграбаставшую силу, он называл ничтожеством, а твою мамашку шлюхой-пустоцветом. Такой потенциал и опять мимо, — со злорадством шипела она, считая, что ранит меня свои ядом. Слова о маме впились злыми осами, на мнение папашки мне было плевать, но переживания о ней не давали трезво мыслить.