Ведьма для генерала-дракона. Иллюзия свободы

Дари Адриана

— Леди Эйвиола, вы идете сейчас отдыхать, — она берет меня под руку и буквально тащит наверх.

— Нет, — артачусь я и, собрав последние силы, останавливаюсь. — Я должна знать, что там произошло.

— Госпожа, — она поджимает губы и опускает подбородок. Надо же, кажется, такой собранной я ее еще ни разу не видела. — Вы сейчас идете в спальню и не подходите к окну.

По коже пробегает холодок. Неужели она думает, что напали целенаправленно на Виолу? Но… В академии? Как враги могли узнать? И как так быстро попали сюда?

— Я приведу врача и

расскажу, как там и что, — она помогает мне подняться по лестнице. — Я уже замочила курицу, так что на обед вас ждет очень вкусный куриный суп и салат из овощей…

Я понимаю, что она старается говорить так, чтобы меня отвлечь. Но… что-то в ее голосе меня напрягает. Плохо скрываемое волнение? Но с чего?

Вергена помогает мне устроиться на кровати, поправляет подушки и подает книгу, которую принесла Иллидия. Суетливые движения подтверждают мою догадку, что она нервничает. Служанка плотно задергивает шторы, зажигает магические свечи, чтобы я могла читать и выходит.

Я сначала укрываюсь одеялом, потом откидываю его. Поднимаюсь на подушках, убираю лишние, возвращаю обратно. Кусаю губы и тру ладони. Никак не могу успокоиться. И это не праздное любопытство — происходит именно то, о чем меня предупреждали Джеральд и Вергена с самого начала: за истинной Правителя началась охота.

Но что это было? Покушение на Виолу, потому что они узнали, что она приехала сюда? Или они спутали ее со мной, зная, что я должна была выйти с Иллидией из домика?

Если это произошло так быстро, то сейчас любой выход из дома может обернуться для меня неприятностями, и как-то до свершения проклятья рода Сайтона я просто могу не дожить, что уж там.

Сайтон переживает и старается меня защитить. Защитить нашего ребенка. Но… Если нам отведено и так мало времени, почему нельзя просто провести его вместе? Не трепля нервы друг другу?

Но все же… Беру книгу. Вдруг там что-то есть. Старый, задубевший от времени кожаный переплет без единой надписи. Кручу его в руках, пытаюсь открыть, когда внезапно палец пронзает острая боль. Книга падает мне на колени, а на подушечке пальца появляется маленькая красная капелька.

Беру его в рот, слизывая кровь и хмуро смотрю на кусачий «подарочек» Иллидии.

На обложке появляются выбитые буквы: «Тайные летописи суалийцев от начала времен». Обалдеть! Значит, он открывается только с кровавой жертвой! Ну надо же.

Сколько же ему лет! Даже сердце взволнованно замирает, когда я открываю книгу и рассматриваю подробные иллюстрации и строчки неизвестных мне символов. Еще бы понимать, о чем они.

Вспоминаю об артефакте, который мне дала Иллидия и нащупываю его в кармане. Как только он касается строк, символы моментально превращаются в понятные мне буквы. Я скольжу по ним глазами, а в воображении встают обряды и традиции тех, кто навсегда остался в прошлом. Даже если мы захотим, полностью народность никогда не возродить.

П-ф-ф! Возродить! Мне бы самой выжить, а не традиции воскрешать.

В книге описываются ритуалы, традиционные артефакты, приметы… Где-то ближе к середине,

когда в обеих руках оказывается примерно одинаковое количество потемневших исписанных листов, я натыкаюсь на крупную надпись: «Проклятия». Вот. Мой раздел.

Сначала идут разные артефакты по защите от них, по снятию, потом ритуалы, запрещенные ритуалы, а потом описывается то, как действуют проклятия ведьм-суалиек на разные расы. Удивительно, но больше всего не везет драконам и оборотням, потому что попадают под действия не только человеческая ипостась, но и животная. И вот она-то и страдает больше всего.

Но самое ужасное, что снять это проклятие может только та суалийка, что наложила его. После ее смерти проклятие запечатывается в какой-то предмет, принадлежащий ей и пока… Дальше текст от времени расплывается. Символы вроде бы и есть, но артефакт никак не может их перевести.

Раздраженно захлопываю книгу и сползаю с кровати. Меня немного ведет оттого, что кружится голова. Пересекаю комнату в одну, потом в другую сторону, кутаюсь в шаль. Меня начинает сильнее морозить. То ли от нервов, то ли от температуры. Слабость жутчайшая, поэтому я заползаю обратно на кровать и почти сразу забываюсь рваным, беспокойным сном.

Где-то на окраине сознания слышу спор женского и мужского голосов, рык. Моего лба касается грубоватая мужская ладонь, а потом, когда к руке прикладывают что-то гладкое и теплое, становится легко, и я проваливаюсь в темное небытие.

Просыпаюсь от того, что во рту жутко пересохло, даже губы облизать не могу. Приоткрываю глаза — сквозь небольшую щель в шторах просвечивают оранжевые лучи. Весь день проспала. И еще бы поспала, только надо попить.

Но даже при мысли о том, чтобы встать и спуститься, уже картинка начинает качаться и расплываться. Чувствую, как по виску скатывается капелька от испарины.

Шорох справа от меня пугает, заставляет сердце замереть, но понимаю, что и сделать-то в этом состоянии ничего не смогу. Меня окутывает аромат бергамота, а затем уверенная мужская рука поддерживает, чтобы я могла чуть подняться.

Перевожу взгляд на Сайтона. В его зеленых глазах сожаление и строгая серьезность. Он подносит к моим губам стакан с водой и помогает напиться, а потом так же аккуратно опускает на подушки.

Наконец-то облизываю губы и хриплым голосом спрашиваю:

— Разве тебе не надо быть дома? Или в лазарете, — медленно поднимаю уголок рта в ухмылке. — На твою истинную же напали. Ей нужна забота.

— Моя истинная находит себе приключений и без нападений, — строго говорит он и меняет браслет-артефакт на моей руке.

— Заботишься об инкубаторе для своего ребенка? Похвально. Только вот если с новой женой что-то случится, придется же опять искать, — прерываюсь, периодически на то, чтобы отдышаться.

Он молчит и активирует браслет, мне снова становится легче почти сразу. По крайней мере, уходит пульсирующая боль в голове.

— Сейчас жар спадет, ты примешь отвары, которые оставил лекарь, а потом поешь суп, — коротко командует Сайтон.