Ведьма для Северного Владыки

Истомина Елена

Тем более что все они, заметив мое внимание, либо опускали очи, либо скромненько улыбались аки ангелочки.

— Прекрати уже! — одернул меня муж. — Не с кем и ничего у меня не было!

— Что? — заявления мужа было столь неожиданным, что я и не сразу поняла, о чем он, а поняв, едва сдержала улыбку. Думает, что не доверяю, после той ночи? Ревную? Забавно.

— Гурат сказал, что убить меня на свадьбе, пыталась одна из девушек гарема, из ревности, — пояснила я, тихонечко.

— Если и так, то только по его приказу, только он сам мог подготовить покушение настолько быстро. Еще в шестилетнем возрасте он пришпорил моего

коня так, что он понес и скинул меня в реку. Я ударился головой о подводные камни, но каким — то чудом не захлебнулся и выжил. На вопрос: за что? Ответом было: хотел проверить, в правду ли ты так силен и везуч, как положено первенцу. На самом деле, я знал, что ему велел устроить эту проверку отец, он сам по нашим обычаям должен был устроить мне испытание на выживание, но не решился. Переложил на Гурата, пообещав ему, моего коня, которого сам же мне подарил за три дня до этого. Гурату вороной, очень понравился, и я подарил его ему, от чистой детской души. Не нужно пытаться меня убить за коня говорю, мог бы просто попросить, мы же братья. А тем же вечером отец высек меня так, что неделю на спине спать не мог, за то, что подарки его не ценю и коня самолично прирезал, на глазах у Гурата.

— Какой ужас! К чему столько жестокости?

— Такова природа тьмы. Ты ее или подчиняешь себе, или подчиняешься ей. Гурат не мог противится воле отца, но мог отказаться от коня и предупредить меня об испытание, но он этого делать не стал и проявил свой истинный характер в тот момент.

— К чему вообще такое жестокое испытание для первенца? Был бы слабым, умер бы еще во младенчестве.

— Оно было больше не для меня, а для Гурата. Отец хотел посмотреть, справиться ли он со своей тьмой, или же подчиниться ей.

— А если бы ты погиб?

— Во время испытания на возмужание активируются все силы и возможности как телесные, так и ментальные, я не помню не одного случая, чтобы ребенок погибал, но чем раньше силы активируются, тем лучше.

Своему сыну, ты тоже устроишь подобное? — только от одного вопроса меня всю пробрало ужасом. Не за что не позволю пережить своему ребенку подобное!

— Все во благо. Пойми. Погибнуть мне бы не дали, я думаю, и я не дам своему сыну погибнуть, не тревожься об этом, — муж даже улыбнулся и взял меня за руку, снова с лёгкостью угадав мои мысли.

— А для Варуна испытание было?

— Он изначально пришел уже более высокоразвитой душой. Ему все это было не нужно. — Огнеяр с теплотой посмотрел на младшего брата. — Самый младший, самый тихий, но, когда подрос, часто выходило так, что мы с Гуратом оказывались под его опекой. Говорил всегда непогодам мудрые вещи и обладал при том такой силой убеждения, что к нему прислушивался даже отец.

— Зато воин и наездник с меня, до сих пор не очень, — усмехнулся Варун.

На сердце моем потеплело, братья любят друг друга и Гурата тоже любят, не смотря не на что. А вовремя испытания Огнеяр показал, что подчинил себе тьму, не озлобившись на брата. И один Всевышний только знает, чего его отцу стоило его выпороть. Хотя и в этом было больше науки, чем жестокости.

Спать я пошла одна. Огнеяр сказал, что у него дела. Служанки переодели меня, погасили свечи и ушли. А я, несмотря на то, что этот день был снова невероятно долгим, никак не могла уснуть. Все лежала и слушала завывания метели за окном. И, несмотря на то, что в покоях было не холодно, меня начало морозить только от звуков

за окном. Все ворочалась и ворочалась, заворачиваясь в одеяло в надежде согреться, но холод пробирал меня все сильнее. Буквально до костей, не давай расслабиться и отойти ко сну.

Из головы не шли мысли про отца. Не просто так выходит, он звал именно меня иногда, подать ему кафтан и шапку, или принести травяного взвару. Ему хотелось побыть со мной, хотелось посмотреть на меня без свидетелей. Иногда он это делал с такой нежностью, что я пугалась и убегала со всех ног, принимая отцовские чувства совсем за другие.

Возможно, в те моменты, князь и хотел рассказать мне правду, облегчить душу и хоть убей, я так и не пойму, почему он этого не сделал после смерти жены. Она умерла родами вместе с младенчиком и в тот миг, ему б казалось и самое время в грехе покаяться, но нет же!

Горькие слезы катились по щекам; уезжала обиженная, разозленная. Даже ни разу и не обняла его как отца!

Почему Огнеяр не отпустил меня в Заполье на минутку раньше? Ну, почему?

От отчаянья вгрызлась зубами в подушку, но тут очередной порыв ветра распахнул окно. Я вздрогнула от громкого звука и уставилась в распахнутое окно. Мне показалось, что вместе с вихрем снежинок, в покои влетел клубок тумана, который тут же распределился по всей комнате.

Безтелесный! Эта мысль стеганула меня словно плеть. Выхватив из-под подушки клинок, вскочила на ноги и кинулась к окну, закрыть его, пока еще кто не залетел.

Закрыв, стала оглядываться по комнате в поисках не званого гостя. Но мне теперь казалось, что вся комната находится в легкой поволоке тумана и это просто с ума сводило:

— Кто здесь?! Кто?

Я то и дело, быстро оборачивалась вокруг себя, чтобы не дать, твари подкрасться незаметно и вдруг увидела перед собой образ отца.

— Это я, дочка. Я. не бойся, — звучал в голове его голос. — Ты думала обо мне, и я пришел. Хотела обнять — обними, я тоже этого так долго ждал.

— Папочка! — всхлипнув, я кинулась к призраку и хоть у ментального тела совсем другая, более тонкая плотность и обнять его невозможно. Человеку в теле, возможно, только пройти через более тонкое тело, но у нас, получилось и обняться.

Тепла, как от плотного тела, я, конечно, не почувствовала, но вот нежностью и печалью, меня окутало с ног до головы.

— Прости меня, доченька. Прости. Я всегда буду рядом. Обещаю. Молись за меня.

— Буду, Батюшка, буду. И ты прости меня за то, как расстались, прости, что не обняла, благословения не испросила, радости не показала! Спасти не успела!

Уткнувшись в плече призрака, я учуяла обычный запах князя, от него всегда пахло немножко конюшней, немножко свежим сеном и яблоками, очень приятный сладковатый запах, который был рядом со мной всю мою жизнь, а я и не замечала. Не наслаждалась им в должной мере. Как же обидно сейчас.

Призрак едва ощутимо гладил меня по голове.

— Не вини себя, милая. Все так, как должно. За Радмилу благодарствую тебе, за княжество. А к мужу терпенье прояви, как к ребенку малому, и совсем скоро, сердце его оттает, склониться он перед тобой, он сам того давно уж хочет. Поверь! Не сдавайся.

— Хорошо.

Мне так хорошо было рядом с отцом, как еще ни разу не было в жизни. Вот просто стоять, вдыхать его запах и слушать его наставления, какое ж это счастье! Но призрак вдруг начал таять, истончаться.