Ведьма и эльф
Шрифт:
Зачем нужно было творить такое, я представления не имела, но, похоже, что бы ни задумал неведомый маг, ему это удалось.
Но не все пребывали в неведении. Среди моря отвращения эльфов я различила два потока чувств, которые указывали на то, что двоим из эльфов описания зверств что-то сказали. Одним из них оказался волшебник Кройсель, приближённый короля Ольмильяра. Он считался самым искусным магом, когда дело касалось покорения дикой силы. Быть может, он даже был среди тех, кто уничтожил в своё время драконов. А вот вторым как ни странно стал Альвэйр. И я надеялась,
Обвинение со стороны людей не выдерживало никакой критики. Быть может, я думала об остроухих слишком хорошо, но они никогда не опустились бы до подобной жестокости. Да, эльфы убивали врагов без жалости, могли использовать магию, чтобы сломить дух, но кровавые пытки были не в их традициях, а сумасшедших, вроде Луистера, я пока ещё не встречала.
Это если забыть о том, что эльф лишь в одном случае может бросить свой клинок — когда мёртв. Что никто не покидал пределов ущелья, кроме патрулей уже несколько месяцев, что места ритуалов осматривали лишь человеческие маги, изначально настроенные предвзято…
Всё это напоминало странный фарс. И по лицу Луистера, который не выглядел нисколько смущённым, я начинала догадываться, что у сегодняшних переговоров есть какая-то иная, совсем отличная от изначальной цель.
Глава 40
Люди и эльфы обменивались язвительными уколами ещё некоторое время, но всем уже было ясно, что ни к какому итогу стороны не придут.
И не могло быть иначе. Эльфы не желали признаться в том, чего не делали. А люди, ведомые Луистером, похоже, не особенно были заинтересованы в справедливом расследовании. Если кто и засомневался в доказательствах вины эльфов, так это отец. Но он ни за что не признал бы это. Не во время переговоров.
— Я вижу, мы ни к чему с вами не придём, — голос принца сочился ядовитой патокой. Тут он впервые за долгое время впился в меня взглядом, и я ощутила неприятное чувство торжества, исходящее от него. Подобное испытывает жестокий мальчишка, обнаруживший муравья, которого можно опалить лучиной и посмотреть, как он будет корчиться. — А теперь мне хотелось бы дать герцогу Руэмару возможность увидеться со своей дочерью, по которой он так скучал. Без лишних ушей, разумеется. Нам бы хотелось узнать, как на самом деле живётся верноподданной короля Рорха в землях эльфов.
Когда принц говорил «на самом деле», то давал понять, что ни на минуту не поверил в том, что мне живётся хорошо, и мой сегодняшний цветущий и вполне довольный жизнью вид — не результат какого-то обмана.
Я почти физически почувствовала напряжение, повисшее в воздухе со стороны эльфов. Чего они ждали, было не трудно догадаться.
Ещё до приезда сюда я размышляла над тем, какую линию поведения выбрать при разговоре с людьми. Можно было либо вернуться к роли безропотной, недалёкой дочери, во всём слушающейся отца, либо сбросить маску и показать своё истинное лицо.
Первый вариант был предпочтительнее и безопаснее. Я не сомневалась, что люди попробуют выведать у меня что-нибудь об эльфах. Представиться дурочкой, которая замечала
Сомневаться не стоило, что эльфы постараются подслушать наш разговор и подобного поведения не поймут даже ради дела. Это одна из черт, которую они более всего презирают в людях — отсутствие собственного достоинство.
К тому же эльфы все переговоры представляли меня, как равную им. Если я начну унижаться перед отцом и принцем, это бросит тень на каждого из благородных. И, прежде всего, на Альвэйра. Допустить этого я не могла.
Поэтому мне придётся быть собой — подданной короля Ольмильяра, супругой Альвэйра и волшебницей.
Единственное, чего я опасалась, что принц позднее отыграется на семье герцога за то, что одна из его дочерей оказалась не слишком сговорчивой.
Если принц ожидал, что за меня будет говорить Эрвин или Альвэйр, он ошибся.
— Я с радостью поговорю со своим отцом. Мне бы хотелось узнать, как поживает моя далёкая теперь родня. Но кое о чём вы, должно быть, позабыли, принц Луистер…
Слово «мой» я упустила сознательно. В людских землях при обращении к члену королевской семьи полагалось обозначать свою вассальную покорность и говорить: «мой король», «моя принцесса» или «моя королева».
— Со дня моего бракосочетания я, подобно моему мужу, являюсь подданной короля Ольмильяра.
Изумление, мелькнувшее на лице отца, было безотчётным и искренним. Пожалуй, он не столь удивился, даже, когда увидел изменения в моей внешности. Впрочем, смятение быстро сменилось гневом — герцог Руэмар и подумать не мог, что я осмелюсь сказать хоть слово попрёк. Тем более принцу.
Сам Луистер, как ни странно, гораздо лучше владел собой, чем в очередной раз подтвердил мои подозрения — а не был ли образ безумца, живущего лишь потаканием своим прихотям, тщательно продуманной ширмой?
Во взгляде мужчины мелькнуло что-то тёмное и грязное. Он словно обещал мне, что я могу храбриться, сколько угодно, но однажды попаду к нему в руки. Мне стало бы действительно страшно, если бы я буквально кожей не чувствовала, поддержку со стороны Альвэйра.
Я ощутила, как напряжение, зависшее в воздухе, исчезло — эльфы немного расслабились, услышав ответ, которого они ждали от меня. Но небольшая схватка пока не окончена.
— Как ты смеешь, дерзить? — глаза герцога налились кровью от гнева. — Я считал, что воспитал тебя должным образом и научил почтению.
— Не понимаю, чем я огорчила вас, — в моём голосе явственно слышалось изумление. Столь яркое, что Альвэйр сразу сообразил, что оно не было настоящим. Я видела это по его мимолётному взгляду, брошенному на меня. Но остальные, включая моего родича, не так хорошо знали Эльрис Руэмар. — Ведь я со всем старанием чту традиции предков и веления богов. У алтаря я поклялась быть опорой мужа, поддерживать его идеалы и устремления. Пообещала стать частью его семьи и… Впрочем, вы и без меня знаете слова брачной клятвы. Стоит ли их повторять? Важно то, что жена отрекается от того, что было в её отчем доме и становится частью семьи супруга.